Кекс на пляже - Анна Антонова Страница 22

– А может, он просто пыль в глаза пускал? И машина у него бэу, и никакой он не банкир… А Ленечка тут вообще ни при чем, – подумав, добавила я. – Мне этот тип просто не понравился.

– Ладно, ладно, рассказывай! – хмыкнула Лариска. – Эх, жалко, меня там не было. Уж я бы не растерялась!

– Ну езжай, – не удержалась от подколки я. – Может, он еще там сидит!

– Да куда уж мне с моим сокровищем! – вздохнула она и опять закричала: – Тимоша, сколько можно говорить!.. Ладно, пока, – торопливо попрощалась она. – А то он совсем мою косметичку распотрошит!

«Здравствуй, солнышко! Как ты там, моя дорогая девочка?

Невозможно описать словами, что сейчас происходит со мной. Я думаю о тебе каждый час, каждую минуту, каждую секунду! Постоянно прокручиваю в голове наши дни там, на море, вспоминаю, как мы ходили на пляж, ездили в город, гуляли… Мы были вместе так мало, но каждый миг, проведенный с тобой, врезался в мою память.

Надечка, милая моя девочка, скажи, а ты вспоминаешь меня хотя бы иногда, думаешь обо мне? Только честно!

Я не могу без тебя жить, и это не просто слова. Мне ничего не нужно и неинтересно, живу как во сне, все время думаю о тебе!

Надя, я люблю тебя, моя девочка, мое солнышко, мой ласковый котеночек! Я не сказал тебе этого, когда ты спросила, о чем уже много раз пожалел и до сих пор корю себя за это! Я был безумно счастлив, получив твою телеграмму. Поставил ее на видное место и перечитываю каждый день. Это лучший подарок, который я когда-либо получал! А ответил так поздно потому, что ее принесли, когда никого не было дома, и я смог получить ее только на следующий день.

Надечка, ты столько для меня сделала, я так тебе благодарен за все! Представляю, как тяжело со мной было…

Надя, выходи за меня замуж. Я все сделаю, чтобы тебе было хорошо со мной, я окружу тебя любовью и заботой, выполню любое твое желание, любой каприз, ты только попроси, и я все сделаю для тебя! Прошу, не отвечай сразу, я тебя не тороплю, думай, сколько потребуется, только не отказывай сразу, ведь я этого не переживу!

Надечка, я так по тебе скучаю! Жду не дождусь, когда ты приедешь ко мне. Я рассказал о тебе дома, какая ты красивая и умная, как заботилась обо мне и как много для меня сделала. Так что мои родители будут только рады твоему приезду, ведь я рассказал, как много ты значишь для меня!

Я так скучаю по твоему телу! Твоему красивому нежному личику, тонким ласковым ручкам, длинным стройным ножкам! Я представляю тебя в номере отеля. Ты стоишь у окна в длинном черном вечернем платье с открытой спиной. Дверь не заперта. Ты слышишь, как я вхожу, но не подаешь вида. Я подхожу, обнимаю тебя за плечи, касаюсь губами твоей гибкой спинки, а потом шейки. Твои волосы высоко подняты и уложены, так что мне ничего не мешает. Ты не оборачиваешься, но я чувствую, как ты вздрагиваешь под моими поцелуями. Мои руки спускаются ниже и находят твои восхитительные округлости. Платье открытое, на тебе нет белья, я легко нахожу пальцами кончики твоей груди и чувствую, как они напрягаются и твердеют. Тогда я снимаю с твоих плеч бретельки, и платье с тихим шелестом падает к ногам. Я на миг замираю от твоей совершенной красоты, а потом моя рука скользит ниже, я легко провожу кончиками пальцев по внутренней поверхности твоих бедер. Ты пытаешься не показывать вида, но тебя выдает участившееся дыхание и чуть заметная дрожь, во всем теле. И тогда моя рука наконец проникает в твои черные кружевные трусики и нащупывает самый чувствительный бугорок. Я слегка нажимаю на него пальцами и чувствую, как они увлажняются. Ты уже тяжело дышишь, и тогда я наконец поворачиваю тебя к себе лицом. Твои щеки раскраснелись, волосы растрепались, а губы приоткрылись в ожидании поцелуя. Но я сначала касаюсь губами твоей щеки, нежно покусываю ушко, в котором поблескивает бриллиантовая сережка, и наконец приникаю к губам. Ты отвечаешь со всей страстью, на какую способна, у меня начинает кружиться голова, и я на мгновение прикрываю глаза. Справившись с собой, я заставляю тебя опереться о подоконник, опускаюсь на колени, слегка раздвигаю твои бедра и покрываю их невесомыми поцелуями. Ты вздрагиваешь, но я не тороплюсь и неспешно поднимаюсь к твоему самому сокровенному местечку. Когда я провожу языком по твоим нежным губкам, тебя сотрясает дрожь и я понимаю, что ты с трудом удерживаешься на ногах. Тогда я подхватываю тебя на руки – от восхитительной тяжести твоего тела меня пронзает дрожь – и переношу на кровать.

И вот я вхожу в тебя. Когда я чувствую твою податливую плоть, меня охватывает ощущение абсолютного счастья. Твоя спинка выгибается, ты подаешься мне навстречу и шепчешь:

– Да! Еще!

Чувствуя, что развязка близко, я впиваюсь ногтями в ладонь, но это не помогает, и я со стоном падаю тебе на грудь. Ты обнимаешь меня за шею, нежно целуешь, шепчешь:

– Милый…

И я чувствую себя самым счастливым человеком на свете».

Тетрадные листки в клеточку дрожали в моей руке, одновременно хотелось и смеяться, и плакать.

– От Ленечки письмо? – спросила вошедшая в комнату мама.

Я кивнула.

– Что пишет?

– На, почитай, – я машинально протянула ей письмо, но тут же спохватилась: – Ой, нет!

Мама понимающе усмехнулась.

– Я бы такую куропись и не прочитала, – она кивнула на листки, покрытые широкими размашистыми строчками. – Ты сама-то хоть понимаешь, что он пишет?

– Я-то понимаю, – вздохнула я. – Лучше бы не понимала…

– М-да, – протянула Лариска, аккуратно складывая письмо и убирая обратно в конверт.

– Ну как?

– Потрясающе! Мне таких писем никто никогда не писал!

– Думаешь, мне писали?

Мы сидели в той самой кофейне на Арбате – теперь она каким-то загадочным образом ассоциировалась у меня с Леней.

– Может, твой банкир придет, – коварно заметила Лариска, когда мы только вошли.

Я только отмахнулась.

– А что, – не унималась она. – Может, он каждый день приходит сюда в поисках прекрасной незнакомки…

– Да перестань ты, – поморщилась я. – Если придет, обещаю тебя познакомить!

– Нет, ну ты понимаешь, – никак не могла успокоиться Лариска, – что такое письмо дорогого стоит? Это в наш-то век, – с пафосом сказала она, – когда все друг с другом только по эсэмэс да по аське общаются… А тут от руки, на бумаге, на пяти страницах… – она с благоговением уставилась на конверт, словно это был уникальный музейный раритет.

– А тебе не кажется, что это несколько… любовный роман напоминает? – задумчиво протянула я, болтая ложкой в чашке. – А что, у него мама в библиотеке работает…

– Думаешь, он у мамы в библиотеке любовными романами разжился да и напереписывал оттуда? – хихикнула Лариска. – Не, вряд ли. Похоже, это продукт оригинального творчества. Цени! – снова сказала она.