Своя чужая жизнь - Светлана Талан Страница 22

– Надюша, – сказала Вера, – милая моя Надюша, ты, наверное, очень на меня обиделась?

– За что?

– За то, что я не пошла следом за тобой из дому, за то, что не смогла убедить маму не выгонять тебя. Прости меня, если можешь!

– Что ты, котеночек?! – Надя улыбнулась и обняла сестру за плечи. – Я не держу на тебя зла. Это я виновата, что бросила тебя в этом змеином гнезде и исчезла на столько лет.

– Так ты на меня не обижаешься?! – воскликнула Вера. – А я все эти годы так себя корила! Куда же ты пошла той ночью?

И Надя рассказала, как брела по лесу, как родила двойню прямо в луже и как ее спас случайный человек.

– Значит, эти дети не от Вениамина? – почему-то шепотом спросила Вера. – А где же их отец?

– Не знаю и не хочу знать. Для меня он давно умер. Я ненавижу его больше всех на свете, – с грустью сказала Надя и добавила: – Я ему так верила, а он как последний трус предал меня в трудную минуту.

– Бог с ним, – махнула Вера рукой. – Расскажи мне, где сейчас твои дети.

– Дети? – повторила Надя с горечью. – Дети родились мертвыми, и больше я не смогу стать матерью.

– Как? Это точно?

– Это знает только Бог. – Надя натянуто улыбнулась.

– А где они похоронены?

– На больничном кладбище. Там хоронят бомжей и людей, которые никому не нужны. Я была в таком состоянии, что не смогла позаботиться о похоронах. Да и в кармане у меня было пусто. Уже потом я нашла их могилки и установила памятник.

– Может, съездим туда? – предложила Вера.

– Поехали. Я давно там не была.

Сестры взяли машину Вениамина.

– Надо срочно привести в порядок свой «опель», – сказала по дороге Надя. – Стоит в гараже и пылится уже полгода. Раньше я редко пользовалась машиной, но теперь, надеюсь, она мне понадобится.

Сестры положили на могильный холмик конфеты и долго молча стояли у памятника – двух обнимающихся ангелочков. Затем молча покинули кладбище. По дороге домой Надя попросила сестру рассказать о себе.

– Ты не хочешь узнать об отце, о матери? – спросила Вера.

– Я ничего не хочу знать о матери, а вот об отце расскажи.

– После твоего ухода в доме разразился большой скандал. Отец даже пытался ударить мать, но та отшвырнула его, как надоедливого кота. Ты же знаешь – она умела это… Отец кричал, что она не имеет права выбрасывать на улицу его графиню. И тогда мать, желая причинить ему боль, сказала, что в тебе, Надя, нет никакой благородной крови, потому что он не является нашим отцом. Папа плакал и повторял, что такого быть не может, ведь у его детей такая же, как и у него, редкая группа крови.

Вера смахнула слезу.

– Бедный папа, – вздохнула Надя. – Ему бы нормальную жену, и он стал бы прекрасным семьянином.

– Мать смогла задеть его самое больное место. Ты же знаешь, у нее всегда это получалось. – Вера уже не замечала, что по ее щекам текут слезы. – Я бросилась к папе и сказала, что мы его любим и чтобы он не верил матери. Отец уложил меня, как в детстве. Поцеловал, погладил по волосам. «Вы – мои девочки, – сказал он. – И, что бы вам ни говорили, никого не слушайте. Я знаю, что вы мои, только мои». Отец оделся и вышел из дому. Я не могла уснуть и все прислушивалась, но он долго не возвращался. Сначала я подумала, что он пошел к соседке за самогоном, но на душе было неспокойно. Наконец я, не включая свет, тихонько оделась и направилась к двери, но мать заметила это и за волосы оттащила меня в спальню. Той ночью я совсем не спала. Я решила, что отец пошел тебя искать, а когда утром выбежала во двор, чтобы выпустить кур из сарая, наткнулась на его тело…

– Он… – Надя проглотила комок, застрявший в горле. – Он умер?

– Повесился на дереве. Представляешь, Надя, я всю ночь слышала, как под моим окном скрипело от ветра дерево, и не знала, что на нем висит отец.

– Бедный папа! – Надя вздохнула. – Он оставил в столе фотографию графини. Я забрала ее недавно, когда ездила на хутор.

– Может, ты не хочешь ничего знать о матери, но я все же расскажу тебе, как от ее поступка изменилась моя судьба.

– Что она еще отмочила?

– Буквально через неделю у нас в доме появился какой-то мужчина, чтобы забрать мать с собой.

– И она оставила тебя одну?!

– Представь себе, да. Она сказала: «Вот тебе, графиня номер два, дом и хозяйство – владей имуществом! Ты выживешь, ведь ты же благородных кровей!»

– Да уж, – протянула Надя.

– Меня отправили в детдом, и я окончила там десять классов. Ни о каком институте уже не могло быть и речи. Мне пришлось идти учиться на маляра-штукатура, чтобы получить общежитие и побыстрее начать зарабатывать, – сказала Вера.

Сестры еще долго разговаривали, а когда домой вернулся Вениамин, он увидел, что Надя и Вера, обнявшись, спят на одной кровати.