Путешествие дилетантки - Ирина Карпинос Страница 22

Но вернемся к нашим съемкам. Поздним вечером я выехала из дома с дорожной сумкой и гитарой. У входа в вокзал стояли сосредоточенные режиссер Беляк и продюсер Ванциферов.

– Сегодня я сыграю твою питерскую подругу Розу Байсарову, – обрадовала меня Альбина. – Судя по ее фамилии, мы должны быть похожи внешне, кроме того, она, как и я, – режиссер. Вопросы есть?

– У матросов нет вопросов, – отрапортовала я.

Встретив у фургона остатки съемочной группы с аппаратурой, мы стали шастать по ночному перрону в поисках места для съемок. Одна добрая ларечница поделилась с оператором электричеством. И съемки начались. Подруги прощались на Витебском вокзале в Питере. Мы с Альбиной обнялись, и я, смахнув набежавшую слезу, пошла к вагону. Все шло точно по сценарию. В нужный момент появлялся драматург Бывалов и сообщал Саше, что решил ее сопровождать до Псковской губернии. За съемками наблюдали пассажиры, высыпавшие из поезда подышать ночным вокзалом. Они оживленно реагировали на наши манипуляции.

– Ты дывы! Кино знимають. Шо-то я такого режиссера нэ знаю. А це хто? Ты дывы – актрыса!

Понятно, откуда рекламщики черпают вдохновение и для кого ваяют?…

Дальше предстояло снять более сложный эпизод. Саша Анчарова и очарованный ею драматург, отъехав от Питера, оживленно общаются в вагоне-ресторане. Первой проблемой было найти поезд с вагоном-рестораном. Второй проблемой – чтобы этот вагон-ресторан оказался открытым в час ночи. И третьей – чтобы нас в него запустили вместе с аппаратурой. После бега с препятствиями через рельсы и лабиринты вокзала мы на каком-то дальнем пути нашли поезд с сохранившимся до нынешних дней вагоном-рестораном. Но дюжий проводник-молдаванин наотрез отказался помочь работникам искусства в нелегком съемочном деле и заслонил своей двухспальной фигурой вход в вагон. Как ни уговаривала амбала режиссер Беляк пустить съемочную группу на пять минут в ресторан, все было бесполезно. Тогда на прощание Альбина сказала ему с ослепительной улыбкой:

– Учти, парень, я – цыганка. Не будет тебе счастья в личной жизни!

Оставив проводника осмыслять пророчество, мы опять двинулись через рельсы. На сей раз нам неожиданно подфартило. Поезд «Москва – Одесса» сиял огнями, как новогодняя елка. И наиболее призывно светился вагон-ресторан. Проводник-одессит, в отличие от кишиневского коллеги, с распростертым тамбуром ринулся нам на помощь, предупредив, что поезд стоит десять минут. Всей съемочной группой мы ввалились в вагон-ресторан. На одном из столов возвышалась откупоренная бутылка шампанского «Французский бульвар», а рядом с ней – два недопитых бокала.

– Этот реквизит нам подходит! – и режиссер Беляк поставила шампанское между мной и актером, играющим драматурга.

В быстром темпе мы стали изображать оживленную беседу.

– Не смотри в камеру! – широко улыбаясь, сказал актер.

– А я не в камеру, я на шампанское смотрю, все-таки – «Французский бульвар», – улыбаясь не менее широко, отвечала я «собутыльнику».

Ровно через десять минут мы вывалились из вагона, и поезд тут же тронулся. А в три часа ночи мы уже сидели в купе другого поезда и ехали в Сумы. Хотя особенно рассиживаться времени не было. Поезд красной нитью проходит через 13 серий фильма, и использовать его требовалось на полную катушку. Меня вывели в тамбур и, как перед расстрелом, поставили лицом к камере. Режиссер Беляк, продюсер Ванциферов, хирург и ассистент оператора одновременно закурили и выпустили мне в лицо струи дыма. В кадре моя физиономия должна была проступать сквозь дым воспоминаний. На пятом дубле я почувствовала, что еще немного, еще чуть-чуть – и я выпаду из кадра по причине выпадения сознания. Но режиссер Беляк этого не допустила и вытолкнула меня в коридор подышать.

Потом хирург изображал двойника Леши Волкова, встретившегося Саше Анчаровой по дороге в Париж. Когда я выглядывала из купе и остолбенело смотрела на двойника, хирург ехидно улыбался, видя перед собой мою обкуренную съемочной группой физиономию.

За окнами вагона, между тем, рассвело. Это оказалось очень кстати, поскольку с помощью телеаппаратуры все вагонное электричество было выведено из строя. Нас (неспящих) оставалось только трое: я, Альбина и оператор. По замыслу режиссера Беляк, каждая из 13 серий заканчивалась моим крупным планом в купе поезда. 13 крупных планов – это вам не хухры-мухры и не шуры-муры! К тому же, оператор хотел дождаться восхода солнца, чтобы снять мой измученный профиль еще и в лучах природного светила, но не дождался. Когда проводники объявили побудку, на обрамляющих несущийся поезд небесах была беспросветная облачность. Солнце так и не взошло. Хмурым утром невыспавшиеся, но готовые к следующим подвигам, мы вышли на перрон.