Дочь писателя - Анри Труайя Страница 22

— Я тебя уверяю, тебе нужно…

— Зачем? Для кого? — грустно возражала она.

— Да для тебя самой и немного для меня!

Она улыбалась.

— Хорошо, хорошо… — говорила она. — Я схожу… Немного позже… Кстати, папа, тебе тоже не помешает сходить к парикмахеру! Что скажут коллеги, если ты придешь в Академию с волосами до плеч!

Они то хвалили, то поддразнивали друг друга, доверительно и с изяществом. Предаваясь невинной игре во взаимное обожание, они будто старались утешиться, она — от того, что лишилась любовника, он — от того, что лишился жены. И это удивительное согласие подкреплялось для Армана замыслом книги, задуманной, чтобы помочь Санди забыть о любовной неудаче. Той самой неудаче, которой он давно желал, хотя и не осмеливался сказать об этом. Спрятавшись за вымышленными персонажами — очаровательной и остроумной Маризой, ветреным и изворотливым Максимом Делатрей, невзрачной Коринной Пэскари — он ликовал, исписывая страницу за страницей. Нынешний порыв напоминал ему воодушевление и юношеский пыл тех лет, когда он делал первые шаги в литературе. Ему предстояло заново выдумать целую вселенную. Что его так вдохновляло: сюжет книги или мысль о том, что стоит только открыть дверь — и он увидит Санди за каким-нибудь повседневным занятием? Достаточно потрудившись над очередной главой, он звал дочь, чтобы прочесть ей написанное — как он говорил, «с пылу с жару». Героиня романа и его критик одновременно, она с благоговением выслушивала рассказ о собственных невзгодах. Она, по большей части, одобряла версию своего историографа, подсказывала ему какой-нибудь нюанс или добавляла пикантную подробность для большей остроты.

— Мне сейчас вспомнилась одна забавная деталь, — говорила она. — Типичная ситуация: я всегда знала, когда у него свидание с другой, потому что накануне он делал маникюр! Он даже полировал ногти! И так было всегда! Если он ухаживал за руками, я уже знала, в чем дело!

Арман, которого позабавило такое замечание, беспощадно и с благодарностью записывал ее слова. Посвящая себя работе над книгой, он чувствовал, что трудится одновременно во имя дочери и для себя самого. И действительно, честь Санди была задета. Но, реабилитируя дочь, он одновременно карал ЖВД, затмившего его как писателя. Для большего энтузиазма он думал о том, сколь немногим до него посчастливилось восстановить справедливость и в творчестве, и в любви одновременно. Это была расплата, двойная вендетта, к которой он был призван Богом. Когда Санди и Арман собирались за столом, чтобы, как обычно, позавтракать, пообедать или поужинать вместе, они беседовали, как два заговорщика. Отец и дочь старались превзойти друг друга в работе над романом, и он продвигался гигантскими шагами. Вместе они выбрали название для будущей книги: «Здравствуй, до свидания, прощай!» Эти банальные слова в сжатой форме передавали трагедию женщины, которая в силу возраста оказалась уязвимой перед интригами негодяя. И Арман, и Санди втайне радовались при мысли, в какую ярость придет ЖВД от такого унижения. Вскоре Арман убедился в том, что в случае с Санди литературная терапия оказалась более эффективной, чем все нравоучительные речи и все транквилизаторы, вместе взятые. Доказательством стало решение дочери пойти к парикмахеру. Она вернулась преображенная. Не только волосы ее были вымыты шампунем, подкрашены и уложены, но и сама душа. С того дня отец Санди мог говорить, что воскресил собственную дочь. Некогда виновник ее рождения, теперь он стал причиной ее возвращения к жизни. Еще немного, и он согласится, чтобы она снова влюбилась. Правда, при условии, что ее избранник не будет писателем! Но она ни с кем не встречалась, держалась в тени, затворницей, рядом с отцом, и с нетерпением ожидала выхода их книги.

Они так хорошо построили совместную жизнь, что больше и не думали разъезжаться. Когда Арман переехал на улицу Висконти, Анжель последовала за ним на новое место. Здесь она снова встретилась с Мануэлой. Такое обилие прислуги представлялось Арману оправданным, ведь и домработница Санди, и его собственная горничная приняли участие в заговоре. Из простых служанок они стали единомышленницами, что было для них и продвижением по службе, и залогом стабильной работы. Теперь, когда четыре участника операции отмщения собрались в квартире по улице Висконти, она походила на логово заговорщиков. Здесь вовсю кипела работа по подготовке бомбы из чернил и бумаги.

Дела продвигались так быстро, что уже через два с половиной месяца Арман смог передать в издательство «Дю Пертюи» полную рукопись книги «Здравствуй, до свидания, прощай». Бертран Лебрук проглотил роман за двое суток, назвал его очень трогательным и «во вкусе публики», но выразил опасение, что нескромность некоторых разоблачений может задеть чувства читательниц.

— Печатать зашифрованное произведение всегда опасно, — заключил он.

— Даже если ключ к этому шифру лежит на самом дне кармана? — возразил автор.

— Вы прекрасно знаете, что ни один карман не устоит перед рукой любопытной женщины! Я вас предупреждаю, поскольку это мой долг как издателя. Дело мне кажется выполнимым, но небезопасным. И конкуренция будет жесткой. На прошлой неделе я получил рукопись будущей книги ЖВД «В последнюю минуту». Первоклассная вещь!

— Вы будете ее публиковать?

— Конечно! Несколько месяцев назад он намеревался отказаться от сотрудничества с издательством «Дю Пертюи», но я только что позвонил ему в Рио-де-Жанейро, он там находится в турне со спектаклем «В западне». Мы договорились обо всем. Он вернется в Париж к выходу своего романа.

— Значит, книга ЖВД выйдет одновременно с моей?

— По всей видимости, да, с разницей в несколько дней. Вас это смущает?

— Ничуть! — сказал Арман гордо. — С этой стороны мне нечего бояться.

— Действительно! К тому же, ваши книги такие разные!

Арман застал дочь дома, но решил не говорить ей о том, что по стечению обстоятельств будущий роман ЖВД выйдет одновременно с их книгой. К чему тревожить Санди до времени? Он еще сможет предпринять меры предосторожности, чтобы уберечь ее от неприятных сюрпризов, когда ЖВД и Аврора Бюгатти вернутся из своего экзотического путешествия. Главное сейчас — тщательно отредактировать рукопись, выверить корректуру, договориться с пресс-атташе и представителями отдела рекламы об условиях выпуска. Эти мелкие профессиональные заботы заглушали в душе Армана тревогу, которую он испытывал всякий раз, когда его очередная книга выходила на суд тысяч незнакомых людей.

Роман «Здравствуй, до свидания, прощай» поступил в продажу в начале мая. Первые отзывы были доброжелательными, но без особого интереса. Критики, безусловно, хвалили изысканный стиль Армана Буазье и его знание психологии любви, но ни один журналист не осмеливался заявить о разоблачении. Воодушевление толпы вызвали слухи. Всю Францию, с быстротой молнии, облетела новость о рождении шедевра, о том, что в небольшой книжке автор сумел воздать должное страданиям и достоинству женщины на пороге пятидесяти лет. Покинутые жены, любовницы, недовольные своим положением, нетерпеливые девственницы, одинокие и озлобленные вдовы, немолодые дамы, оплакивающие свое тело, некогда желанное, — все они узнавали себя в печальной истории Маризы, то есть Санди, ставшей жертвой самодовольного негодяя. Радуясь тому, что наконец их понял писатель-мужчина, к тому же преклонного возраста, десятки читательниц осаждали книжные магазины, где уже не хватало экземпляров книги. Роман «Здравствуй, до свидания, прощай» Армана Буазье все выше поднимался в списках бестселлеров. В то же время книга ЖВД держалась на последних строчках рейтинга. Бертран Лебрук потирал руки, а пресс-атташе уже не знали, что и выдумать для рекламы товара, который «продавался сам собой».