Свидание в неоновых сумерках - Светлана Лубенец Страница 22

– Правда, – солидно ответил Олег, потому что уже чувствовал себя главой семейства. – Я переведусь на заочное отделение, пойду на завод и…

– Ни за что! – перебила его Тоня. – Мне ничего не надо! Я привыкла, когда всего мало! Ты должен выучиться, как следует! Обещай, что не станешь переводиться на заочное!

Она села рядом с ним на колени, и всю ее тоненькую фигурку облил зеленоватый свет луны, сочащийся сквозь тюлевую занавеску. Олег провел рукой по ее плечу, шее, маленькой упругой груди и сказал:

– Ты красивая… как мраморная статуя… Какая-нибудь Венера… Я даже не представлял, что женское тело так красиво!

– Какая же я красивая? – искренне удивилась Тоня. – Папа говорит, что у меня только кожа да кости, посмотреть не на что!

– Что бы он понимал, твой папа! Ты самая красивая на свете! Я люблю тебя, Тонечка!

Он тоже привстал и попытался привлечь девушку к себе, но она отстранилась.

– Немедленно пообещай, что не будешь переводиться на заочное! – опять потребовала Тоня.

– Обещаю, – машинально ответил Олег, уже совершенно не думая об институте и различных формах обучения в нем.

Он думал о том, что он теперь с полным правом может называть себя мужчиной, потому что у него есть женщина, которая ему безумно нравится и на которой он непременно женится. И даже сегодня, несмотря на то что он еще не женился, он может прикасаться к самым потаенным местам ее прекрасного тела, и она не только не против, а даже, наоборот, рада этому.

Тоня тоже очень скоро перестала думать о заочном отделении, потому что вся отдалась новым ощущениям. Ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Она удивлялась, почему ей совершенно не стыдно, что она лежит перед парнем обнаженной и в самой раскованной позе. Она не стеснялась ничего и хотела в эту ночь получить как можно больше из того, что только может ей дать мужчина.

Они не спали всю ночь и не расстались бы и на день, если бы не должен был вернуться с ночной смены Тонин отец.

Через два дня они подали заявление, а через два месяца, которые в те времена ЗАГСы давали молодым в качестве испытательного срока, поженились. Свадьба было тихой и скромной. Кроме родителей и свидетелей, на ней никого не было. Тоня отказалась от белого платья и фаты, чтобы не тратить лишних средств из их скромного бюджета, но и без этих причиндалов была счастлива. Через положенные девять месяцев после их первой ночи родился сын Сашка. Учиться и поднимать сына было неимоверно трудно, но у них обоих уже был кое-какой опыт борьбы с трудностями, и они не унывали.

Сейчас Сашке исполнилось уже восемнадцать лет. В прошлом году он поступил в университет и в связи с семейными трудностями жил пока в общежитии. Был у Сашки семилетний братишка Тарасик. Он уже несколько месяцев подряд жил на Васильевском острове у Олеговой сестры, которая в свое время тоже приехала из Смоленска в Ленинград учиться и вышла здесь замуж. Когда Олегу становилось уж очень невмоготу без сына, он ехал после работы на Васильевский. Там прямо в коридоре торопливо обнимал Тарасика, совал ему часто совершенно ненужные подарки и старался как можно быстрее уехать домой…

В оконное стекло забарабанили тяжелые капли дождя. Наверно, опять изменился ветер. Что за дурацкая погода? Ни за что не угадаешь, как одеваться, брать ли с собой зонт. Синоптики без конца попадают пальцем в небо. Вот сегодня, например, была обещана сухая безветренная погода. И что? Хорошо, что Олег, как и многие питерцы, с весны по осень почти всегда носит в сумке зонт.

Он вдруг вспомнил Татьянино лицо с размазанной дождем косметикой. Как все-таки она похожа на Тоню. Конечно, не на теперешнюю… Теперешняя Тоня сама на себя не похожа… На ту, которую он так любил… У Татьяны такие же светлые волосы, собранные темной резинкой в обыкновенный хвостик на затылке. Бледная, слегка веснушчатая кожа. Нежные неяркие губы. Татьяна, как и Тоня, пользовалась только бледно-розовой помадой. И глаза! Самое главное – это глаза! Широко раскрытые, серо-голубые, со льдинкой. Когда первый раз видишь такие глаза, то их обладательница кажется холодной, как Снежная королева. Но если такую королеву согреть, льдинка тает, и из глаз идет такой свет, что щемит сердце.

Татьяна не хочет с ним встречаться, потому что он женат. Конечно, это характеризует ее с самой лучшей стороны, но… Разве он женат? Де-юре – женат, а де-факто… И это де-факто длится уже… третий год… Может быть, Татьяна дана ему как продолжение Тони… Взамен Тони… Олег содрогнулся. Что за мысли приходят ему в голову! Разве можно? Грех! Но в похожести этих двух женщин есть все-таки что-то фатальное и даже мистическое.

Посмотрев на часы, Олег Дунаев сполз с подоконника, очень тяжело вздохнул, в два прыжка перемахнул лестничный пролет и вставил ключ в скважину замка своей квартиры.

Уже поздним вечером после волнительного объяснения с Рудельсоном и Фенстером у Симоны так подскочило давление, что пришлось вызывать «Скорую помощь». На следующее утро Татьяна собиралась на работу одна. Сима, уже несколько отошедшая и от переживаний и от гипертонического криза, которым иногда бывала подвержена, напутствовала ее в том смысле, чтобы она не вздумала противиться Дунаеву, если тот задумает ее куда-нибудь пригласить. Татьяна в ответ пожала плечами, потому что не была уверена, что он ее куда-нибудь пригласит.

Олег Дунаев ее действительно никуда не пригласил, потому что с утра был отправлен шефом в цех для сверки чертежей. С одной стороны, Татьяна огорчалась, что целый день не видела его, с другой стороны, радовалась, что ей не пришлось ему отказывать. Все-таки он еще чужой муж, и проволочки со временем ей на руку. Сегодня он еще чужой муж, а кто знает, как дело повернется завтра…

Вернувшись с работы, Татьяна открыла дверь и сразу наткнулась на Жертву, которая сидела в коридоре с очень оскорбленной мордой. Ей было от чего оскорбиться. Дверь в комнату была закрыта, и не по-простому, а с прищемлением кухонного полотенца, потому что без полотенца кошка запросто открывала ее своей ловкой когтистой лапой.

– Обожди, – сказала Татьяна Жертве и собралась для начала снять куртку и сапоги. Но сделать ей это не удалось.

Дверь комнаты открылась, и в коридор вывалилось розовое тело Симы, наскоро замотанное тяжелым гобеленовым покрывалом с Татьяниного дивана. На золотистом покрывале были вытканы коричневые райские птицы. Одна из птиц уютно устроилась под правой грудью Симоны и нацелилась острым клювом на коричневый, в тон собственному ее колеру, крупный сосок.

Жертва не успела проскользнуть в комнату, потому что Сима прямо перед ее носом быстрехонько закрыла дверь опять на кухонное полотенце.

– Таня, – очень проникновенно начала она, не обращая никакого внимания на свою любимую кошку, – понимаешь, тут такое дело… Не могла бы ты куда-нибудь сходить на полчасика? Например, в магазин? У нас, кажется, нет… саго…

– Саго? – удивилась Татьяна. – Это того, которое крупа?

– Вот именно!

– Ну… и на что тебе саго? Врач прописал?