По прихоти судьбы - Джулия Тиммон Страница 22

— После бесконечных совещаний, скрупулезных изучений и анализов на след преступника наконец удалось выйти. Оказалось, жертв беспрепятственно себе намечал и убивал не кто иной, как один из них, агент ФБР, страдавший некими немыслимыми психическими отклонениями…

Кусаю губы, похрустываю костяшками пальцев, сжимая и разжимая их. Когда вновь задумываешься над тем, какие извращения и кошмары живут в нашем мире, где-то по соседству с тобой, с твоим ребенком, совершенно не понимаешь, для чего существует вселенная.

— Ричард с этим расследованием почти совсем не знал сна, ел на ходу, с нами практически не виделся. И все повторял: «Родная, это для нашего же блага. И ради спокойствия обычных людей, которые честно трудятся, влюбляются, растят детей, заботятся о собаках и кошках… Их жизнь не должна обрываться по прихоти чокнутых подонков… Кому-то приходится этих подонков ловить»… — Все. Мое мужество и сохраняемое усилием воли спокойствие на пределе. Прижимаю руки к лицу и судорожно всхлипываю. Мир снова предстает передо мной прожорливым монстром, а мы с Лаурой — без пяти минут добычей, которую он проглотит не раскусывая…

Чувствую, как меня обнимает за плечи уверенная мужская рука, и на миг замираю. Дэниел приблизился настолько быстро и бесшумно, что я и не заметила, как он очутился рядом.

— Прости… — Пытаюсь улыбнуться, но губы будто схвачены морозом.

— Что ты? Какие тут могут быть «прости»? — хриплым, словно простуженным голосом произносит Дэниел.

Прижимаюсь к нему, и какое-то время мы слушаем дыхание друг друга, птичий щебет с улицы и тиканье часов на стене — единственной вещицы в номере, напоминающей о домашнем тепле.

Успокоиться под боком у мужчины, к которому так внезапно прикипела душой, получается куда быстрее и проще. Глубоко вздыхаю и заканчиваю свой трагический рассказ:

— После очередного убийства, о котором узнали очень быстро, когда покойник еще не остыл, на всех вашингтонских дорогах, во всех аэропортах, вдоль побережья и на всех железнодорожных станциях расставили усиленную охрану. Предположительно убийца мог находиться в нескольких местах. А оказался в том, куда отправилась группа под командованием Ричарда… — Больно кусаю губу, но больше не плачу. — Из Нью-Йорка мы выехали с ним вместе, он — в Вашингтон, а я и Лаура в один крохотный городишко под Балтимором, к моей двоюродной сестре. Мы на время укрылись там. За ее домом несколько дней следили люди из ФБР… — Едва заметно качаю головой — смириться окончательно с участью мужа я не смогу никогда. — Ричард был отнюдь не слабак и не растяпа, но этот чокнутый выпрыгнул на него из самого неожиданного места, чуть ли не свалился на голову. И пристрелил. Но удрать от других не смог… Хотя бы больше никого не убьет… Это случилось накануне моего двадцатипятилетия. Теперь у меня не бывает дней рождения…

Дэниел молча крепче прижимает меня к себе. Я чувствую себя опустошенной, но рада, что открылась ему. Он должен знать обо всем, если правда хочет быть со мной.

— Я до сих пор удивляюсь: вот ведь что значит судьба, — бормочу я. — Именно Ричард поехал в тот чертов дом, именно он вошел в проклятую комнату первым…

Из груди Дэниела раздается глухой звук, напоминающий стон. Я поворачиваюсь и недоуменно смотрю ему в глаза. Он зажмуривается, стискивает зубы и качает головой.

— Все в прошлом, Трейси, в прошлом, а мы с тобой… мы… живы. Наверное, этого тоже пожелала судьба. — Говорит он торопливо и сбивчиво, будто в жару. — Почему ей так угодно? Из чего она исходит? Разве выведаешь?

Качаю головой.

— Давай жить по возможности счастливо, другого выхода нет, — бормочет Дэниел.

Мое сердце стискивает приступ жалости. Теперь не к мужу, а к нему, к Дэниелу. Глажу его по лицу пальцами, приближаюсь, на миг замираю, и нас соединяет долгий страстный поцелуй. Такое чувство, будто мы оба знаем, что и сами не сегодня завтра умрем, и задумали насытиться самым сладким, нацеловаться и наобниматься до сумасшествия…

Задыхаясь поднимаю руки, Дэниел рывком снимает с меня майку, осыпает поцелуями мои плечи и грудь. За окном почти стемнело, комнату наполнили темно-синие, посеребренные фонарным светом сумерки. Где-то далеко, может на песчаном пляже, заходится от звонкого смеха женщина. По коридору, громко что-то обсуждая, проходит компания мужчин…

Три комнаты! Я притворялась, что хочу закрыться от Дэниела в отдельной спальне! Как смешно и нелепо. Нам и этой-то гостиной на двоих слишком много. И нужен лишь диван, который можно даже не разбирать…

На деревьях в саду самозабвеннее прежнего поют птицы. Совсем стемнело, но фонари светят так, что я отчетливо вижу лицо Дэниела. Он, по-моему, уснул, но крепко обнимает меня, будто вопреки всем законам природы взял с собой в сон, не желая разлучаться даже ночью…

Усаживаясь за стол для взрослых, мои родственники старательно делают вид, будто не происходит ничего сверхъестественного. С той стороны, где полдюжины детей, схватившись за руки, носятся по кругу то в одном, то в другом направлении, слышен смех и непрестанные возгласы Лауры: «Дэн»!

Дэниел празднует давно, с двух часов дня, когда мы накрыли детский стол. Без «друга Дэна» Лаура отказалась начинать торжество. Поглядываю на него, увлеченно скачущего с детворой, и удивляюсь: как ему не надоедает?

По лицу Роузмари ничего невозможно понять, но, догадываюсь, что она считает меня хитрюгой и врушкой. Надо улучить минутку и все ей объяснить, мелькает в голове. Поворачиваюсь и что есть силы кричу:

— Дэниел? — Позвала бы тише, но из-за визга и хохота никто ничего не услышал бы.

Хоровод останавливается. Дети и Дэниел сияя смотрят в нашу сторону.

— Он к вам не хочет! — сверкая улыбкой до ушей, заявляет Лаура.

Качаю головой. Надо что-нибудь придумать. Пускать в ход строгость не хочется — Лаура чувствует себя хозяйкой бала и имеет на это полное право. Подхожу к хихикающему кружку и строго смотрю на дочь.

— А ты спросила у него, хочет он к нам или не хочет?

Лаура бросает на Дэниела быстрый взгляд, почему-то хохочет и восклицает:

— Нет! Но сама знаю, что ему интереснее с нами!

Дэниел поднимает руки.

— Мне интересно и с вами, и со взрослыми.

Дети, как по команде, кривят губы и издают недовольные возгласы.

— Может, немного позднее Дэниел снова присоединится к вам, — хитрю я.

— А когда это — немного позднее? — задирая голову, спрашивает четырехгодовалый очаровашка Сэнди, младший сын моей тридцатидвухлетней подруги Кэрол, которая замужем уже третий раз.

— «Немного позднее» значит не сейчас, — выкручиваюсь я. — А когда Дэниел отдохнет. И то, если он к вам захочет.

На мордашке Сэнди отражается разочарование. Дэниел смеясь выходит из круга.

— Зато я смогу наблюдать за вами! — бодро восклицает он. — Тому, кто будет веселиться больше всех, — но, конечно, не безобразничать! — обещаю вручить приз.