Гувернантка - Салли Лэннинг Страница 22

Десять часов спустя лимузин остановился у дверей подъезда Энн. С серого неба сыпался снег с дождем. Улицы обрамляли грязные сугробы, а тротуары были покрыты наледью. Энн натянуто произнесла:

– Тори, я была очень рада провести с тобой время. Надеюсь, тебе будет не очень трудно снова вернуться в школу. Мартин, я…

– Я провожу тебя до дверей.

– Совершенно ни к чему…

Взгляд, который он бросил на нее, остановил бы летящую стрелу. Энн вышла к? «ашины и, когда он подошел, чтобы взять ее чемоданы, резко сказала:

– Я хочу остаться одна.

– Ты намерена и дальше спорить по любому поводу? Ты возьмешь одежду, которую я для тебя купил, и покончим на этом.

Пронизывающий холод пробирал до костей. Дрожа, Энн произнесла:

– Покончим на этом, ты прав. – Она молилась о том, чтобы он не заметил, какая боль прозвучала в ее голосе.

Энн зашагала сквозь летящий снег к двери подъезда и, подойдя, распахнула ее перед ним. – Я смогу донести чемоданы, Мартин.

Он поставил их на пол. Его глаза были непроницаемо серыми. Такими же, как это небо, подумала Энн и неловко проговорила:

– Твоя вилла, океан, водопад – все было замечательно… Спасибо тебе.

С трудом выдавливая из себя слова, Мартин попросил:

– Когда вернешься на работу… ради Бога, старайся не очень рисковать!

– Благодаря риску я спасла Тори.

На его щеке дернулся мускул.

– Если передумаешь по поводу работы, которую я тебе предложил, дай мне знать. До свидания, Энн.

– До свидания, – прошептала она.

Энн смотрела ему вслед, пока он не исчез в лимузине. Он ушел – не поцеловал ее и даже не заикнулся о новой встрече. Он понял намек. Наконец-то.

На лифте Энн поднялась на свой этаж. Квартира показалась ей убогой и неуютной. Она включила отопление и начала распаковывать вещи – сначала свой чемодан, затем тот, который вручил ей Мартин. Но когда добралась до травянисто-зеленого платья, ее руки замерли. На несколько упоительных часов она превратилась в одну из тех женщин, которые носят такие яркие и вызывающе скроенные платья. Эта незнакомка родилась в объятиях Мартина. Но теперь ей вновь придется стать самой собой. Синие джинсы, рубашка… или форма.

Если бы Мартин не купил это платье, она не полетела бы на Элыотеру. И теперь не стояла бы, парализованная болью, сравнимой только с той, которую испытала, потеряв родителей, лишившись всего привычного, любимого и знакомого. Если бы не поехала с Мартином, Энн по-прежнему знала бы, кто она такая.

Март сменился апрелем, но зима никак не хотела уходить из города, засыпая крокусы и ранние нарциссы снегом и поливая их ледяным дождем. Однако весеннее обострение пришло в свой черед: увеличилось число немотивированных преступлений, поток ложных вызовов держал полицейских в постоянном нервном напряжении. Впрочем, Энн оно не покидало и без этого.

Первую неделю по возвращении домой она почти не спала, а когда удавалось заснуть, ее преследовали сны о Мартине. Эротические сны, которые заставляли просыпаться с ноющим от неудовлетворенного желания телом. Кошмарные сны, в которых Мартин оказывался в руках бандитов, а она не могла его спасти. В таких случаях Энн просыпалась в поту, с бешено колотящимся сердцем.

Как мог он за столь короткое время так сильно привязать ее к себе? Или, более прагматично, как она будет проводить долгие дни без него в своей квартире? Единственный выход, по-видимому, изматывать себя работой до бесчувствия, чтобы, вернувшись домой, падать в изнеможении и засыпать. Что Энн и делала.

Вторая неделя была сплошным кошмаром. Им пришлось расследовать три убийства. Наркоман при задержании сломал Брюсу руку. На Кейта с ножом набросился сумасшедший, и теперь он лежал в реанимации.

Последнее дежурство Энн пришлось на четверг. Она закончила работу в шесть, переоделась и, вместо того чтобы идти домой, направилась в ближайший бар. Она нуждалась в тепле и шуме людских голосов. В бокале красного вина, куске горячего мясного пирога и картофеле фри. Ужасно, с точки зрения содержания холестерина. Однако простые удовольствия и уют были ей сейчас намного нужнее.

Энн собиралась оставить работу. Это решение окончательно созрело в последнюю неделю. Поэтому нужно было обдумать, как получше это сделать, а также где взять деньги, чтобы оплатить учебу на курсах медсестер. В том, что поступление туда будет ее следующим шагом, Энн почти не сомневалась.

Она нашла уединенный столик в углу, сделала заказ и, достав из сумки блокнот и ручку, начала подсчитывать свои финансы, недовольно хмурясь. Если бы только она не выбросила столько денег на поездку в Лондон и в Шотландию прошлым летом! Это проделало огромную дыру в ее бюджете. Те деньги сейчас очень пригодились бы.

– Можно к тебе присоединиться?

Этот голос она узнала бы в любой ситуации по тому, как сразу же подпрыгнуло ее сердце в порыве радости, смешанной с паникой. Энн подняла взгляд.

– Здравствуй, Мартин.

Он был невероятно красив в темных брюках, короткой кожаной куртке и синем свитере, с волосами, растрепанными ветром. Мартин повесил куртку на спинку стула и сел. Энн усмехнулась про себя при виде официантки, возникшей словно из-под земли. Заказав пиво, рыбу и чипсы, он наклонился вперед, внимательно глядя ей в лицо.

– Ужасно выглядишь, – кратко констатировал он.

– Откуда ты узнал, что я буду здесь?

– Шел за тобой от полицейского участка.

– Вот как? – удивилась она. – И зачем ты это делал?

– Решил, что пришло время предпринять новую попытку купить тебя, – с натянутой усмешкой ответил Мартин.

Энн сделала большой глоток вина.

– Я не подешевела.

– А вот баланс у тебя явно не сходится.

– Ты прирожденный манипулятор.

– Я просто работаю с фактами.

– Ты работаешь со слабостями других людей.

Мартин приподнял брови.

– Значит, ты признаешь, что они у тебя есть?

О да, подумала Энн, у меня есть слабости, и одна из них сидит как раз напротив меня. И будь все проклято, если впервые за две недели я не чувствую себя живой.

Официантка поставила перед Мартином пиво. Он поднял свой бокал.

– Салют.

– Так ты снова предлагаешь мне стать гувернанткой Тори? – ровным голосом спросила Энн.

– За двойную плату, – подхватил Мартин.

Энн вертела в руках бокал, любуясь тем, как свет преломляется в огненно-красном вине. Как мудро со стороны Мартина было дождаться момента, когда ее сопротивление сойдет на нет, а жуткие события, произошедшие в последние дежурства, переполнят чашу терпения. Ее ресурсы истощены, ее усталость достигла предела.