Время любить - Барбара Гилмур Страница 22

— Я ничего не хочу, да и ты мне ничего не дари.

Кейт уже купила серебряный портсигар и сделала на нем монограмму. Она решила, что неплохо бы положить в него несколько сигарет.

Иан с сожалением улыбнулся.

— Ради бога, не упоминай сигареты! Он не хочет, чтобы ему напоминали.

— О чем?

— Что курение может иметь неприятные последствия, когда тебе только восемь лет.

— Тогда что ты хочешь?

— Не знаю. Ничего. Предоставь это ему.

Кейт вернулась в машину. Она не собиралась предоставлять выбор Стивену. Она считала, что у детей плохой вкус. Когда они ехали в Шеффилд, она сделала несколько предложений:

— Может, галстук?

Стивен сидел с каменным лицом. Она обещала, что они пойдут за покупками отдельно и не будут мешать друг другу. Он уже думал о галстуке, но сейчас отбросил эту мысль.

— Нет, у него их много.

— Тогда носовой платок?

Губы Стивена презрительно скривились. Только Кейт могла подумать о носовых платках.

— Нет.

— Носки?

Еще хуже.

Кейт вспылила:

— Если ты хочешь что-то кожаное, то на эти деньги ничего не купишь.

Стивен не думал ни о чем кожаном. Он вообще ни о чем не думал, после того как сел в машину. С Кейт думать было просто немыслимо. Она вроде бы не была крупной женщиной, но все равно ее казалось как-то слишком много. Ее личность превращала его в карлика, и он казался себе мальчиком-с-пальчиком в ее хищных когтях. Стивен попытался сконцентрироваться на пейзаже за окном, чтобы не думать о Кейт. Вересковые пустоши на подъездах к Шеффилду были красивы неброской зимней красотой. Сам город оказался похожим на все другие. Он не мог представить мисс Уорд, идущей по тротуару. Для него она была прочно связана со школой. Кейт мастерски припарковала машину.

— Ну вот и приехали, — сообщила она, хотя в этом не было нужды.

— Да. — Стивен вылез из машины и ждал ее распоряжений.

— Если хочешь идти в магазин один, тогда возьми свои вещи.

Стивен почти улыбнулся. Значит, ему не придется таскаться за ней.

Кейт сказала:

— Если ты будешь ходить в районе фонтана, то не забудешь, где стоит машина.

Стивен с достоинством ответил:

— Я и так не забуду.

— Такое может случиться. Сколько времени? — Она заметила, что у него часы. — Тогда встретимся у машины в четыре. Понял, Стивен? В четыре.

Кейт почувствовала, что он радуется ее уходу, и сама была рада. Интересно, что бы сказал Иан на то, что она оставляет его одного, но ей было все равно. Иан неправильно воспитывает сына, мальчик явно хочет больше самостоятельности. За это время она успеет купить чулки и белье и подкрасить волосы.

На прощание Кейт сказала:

— Не опоздай и смотри не попади под автобус.

Стивен ничего не ответил.

В первые полчаса оживленные улицы восхитили его. Он медленно шел, заглядывая в витрины. Потом вдруг ощутил тревогу. Он не знал, что купить. Все вещи, которые могли понадобиться отцу, были слишком дороги, а его денег хватало только на то, что предлагала Кейт. Внезапно он увидел картину.

Она стояла на полу за дверью антикварного магазина. Это была викторианская картина, написанная маслом и изображавшая боксера, так похожего на Брэнди, что это вполне мог быть один из его предков. Собака сидела на цепи у будки, в которой мог поместиться только миниатюрный пудель.

Стивен принялся изучать картину. Она была написана в желтых и коричневых тонах. Мазки были свободными, и между лапами собаки торчали маленькие стебельки коричнево-желтой травы. Морда животного была похожа на морду Брэнди в печальном настроении. Веки грустно обвисли и были обведены красным.

Подошел продавец и без особого оптимизма произнес:

— Тридцать шиллингов, сынок. Хорошая рамка.

Рамка была позолоченной, вся в завитках и орнаменте. Стивен сказал:

— У меня нет тридцати шиллингов, и конура слишком маленькая для него.

Продавец удивился, но решил торговаться:

— Двадцать пять. Художник — викторианская дама, которая ничего не знала о пропорциях. Она была не такой умной, как ты, сынок.

Стивен серьезно возразил:

— Но она любила собаку, возможно, она представляла ее больше. Двадцать два шиллинга.

— По рукам!

Картина была около трех футов в ширину, и нести ее было трудно. Стивен прислонил ее к дверце машины. Он пришел на полчаса раньше, но не возражал и подождать. Он отошел в сторону и с довольным видом принялся рассматривать картину. Он не сомневался, что она понравится его отцу.

Несмотря на то, что Кейт велела ему не опаздывать, она опоздала сама. У нее хватило такта извиниться, и она ощутила укол совести, потому что заставила ребенка ждать на холоде. Она посмотрела на картину и с трудом сдержала смех.

— Что это такое?

Стивен почувствовал ее настроение и не мог понять, что в картине такого смешного.

— Это картина для моего отца.

Кейт смешалась:

— А, понятно. Ты думаешь, она ему понравится?

— Он любит Брэнди. Собака на него похожа. Почему ему не понравится?

Кейт ничего не поняла. Она не знала, что Стивен говорит о собаке. Для нее бренди было алкогольным напитком, и сама картина напоминала бред алкоголика. Она слабо произнесла:

— Я запру ее в машине, а мы с тобой выпьем чаю.

— Не стоит, спасибо. — Стивен являл собой образец ледяной вежливости, поняв, что она думает о картине, и презирая ее художественный вкус.

— Да прекрати! Я сама хочу есть, а потом мы пойдем на фильм. Я сказала твоему отцу, что мы вернемся поздно.

Иан сидел за пишущей машинкой, когда они вернулись чуть позже десяти. Он сразу же понял, что день выдался неудачным, как он и предполагал. Они оба выглядели усталыми и едва говорили друг с другом. Им не удалось продвинуться ни вперед, ни назад. Но все равно Иан был благодарен Кейт. Он притворился, что не видит, как Стивен что-то клал в буфет под лестницей.

И только когда миссис Пирсон покормила Стивена, а Иан пожелал ему спокойной ночи, Кейт заговорила:

— Это какой-то ужас, Иан! Отвратительный портрет отвратительной собаки. Картина даже хуже рамки. Лучше посмотри сейчас, чтобы потом не испугаться. Думаю, ты должен будешь притвориться, что тебе она нравится.

Иан посмотрел и с удивлением понял, что Кейт имела в виду. Он точно знал, почему Стивен купил именно эту картину. На месте Стивена он бы тоже выбрал ее.

Направляясь наверх с бутылкой горячей воды, миссис Пирсон услышала разговор, не зная, что речь идет о Стивене. Когда Стивен спросил, ушла ли она, миссис Пирсон, ничего не подозревая, ответила, что она в прихожей с его отцом смеется над какой-то картиной. Внезапная горечь на лице мальчика удивила и обеспокоила ее.