Музыка любви - Мэри Берчелл Страница 22

— Ну что? — поинтересовалась Торелли, с усталым вздохом расположившись в «роллс-ройсе». — Твоя проблема решена?

— Думаю, да, — улыбнулась Никола.

— Отлично! Тогда на время забудем об этом. — И Торелли сделала вид, будто отряхивает со своих сильных, подвижных рук незначительные дела племянницы. — А теперь, возможно, ты сможешь подумать и обо мне. Я так давно не выступала в «Ковент-Гарден», что для меня это поистине возвращение. А возвращение намного труднее дебюта. Мне понадобится поддержка окружающих. Надеюсь, я смогу рассчитывать на тебя?

— Конечно! — с сожалением воскликнула Никола. — Простите, я думала только о себе. Просто…

— Знаю, милая, знаю. Не повторяй мне больше про Брайана Кавердейла. Я не вынесу упоминания о нем, пока не поем. И не извиняйся. Меня раздражает, когда люди слишком принижают себя.

Николе пришлось сделать усилие, чтобы опять стать собой. Она по-прежнему переживала по поводу сказанного Оскаром Уоррендером, но ей на время удалось отодвинуть эти мысли на задний план. В течение следующих двух дней все в их с тетей жизни было подчинено подготовке к возвращению в «Ковент-Гарден». Это был настоящий вызов, брошенный мастерству Торелли. Она должна защитить свой статус актрисы, театральной исполнительницы и певицы. Хотя репетиция прошла превосходно, это не гарантировало столь же потрясающего успеха первого представления.

— Я видела множество хороших репетиций, за которыми следовал провал, — мрачно заметила Торелли.

— Но не в том случае, когда они были основаны на безупречной технике и прекрасном знании сцены, — твердо ответила Никола.

Ответ был тут же принят, и тетя улыбнулась. Однако через несколько минут она заметила:

— Любой может простудиться в одно мгновение.

— К счастью, у вас даже нет намеков на это, — подбодрила ее Никола. — Хватит изводить себя из-за пустяков.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь! — сердито вскричала Торелли. — Только настоящий художник может понять, что я сейчас испытываю. А ты всего лишь глупая и болтливая девчонка, которая…

Но когда она уже была готова серьезно поссориться с племянницей, зазвонил телефон, и Николе сообщили, что звонит дядя.

— Питер? — Торелли выхватила у нее из рук трубку и разразилась красноречивой смесью английского и итальянского.

Никола направилась к двери, но на минуту помедлила, пораженная быстро сменяющими друг друга гримасами тети. Она преображалась то в романтичную девочку, то в раздраженную и жалующуюся женщину средних лет.

«Она его любит, — подумала Никола, выходя из комнаты. — По-настоящему любит». Это открытие тронуло и удивило ее.

Позднее, когда Торелли зашла в комнатку к Николе, стало ясно, что разговор успокоил и порадовал ее.

— Звонил Питер, — сказала Торелли, словно Николе это было неизвестно. — Он едет домой. Вероятно, он успеет к первому представлению «Волшебной флейты». Он едет домой!

— Я очень рада! — с теплотой и любовью улыбнулась Никола. — Вы ведь его по-настоящему любите?

— Люблю? — Торелли выглядела слегка удивленной. — Да, думаю, люблю по-своему. Конечно, в моем чувстве уже нет юношеской пылкости. Для чего? Но я так привыкла к нему. С ним очень уютно! Как бы мне хотелось, чтобы он был здесь. Я бы чувствовала себя намного спокойнее.

— Ждать осталось недолго, — напомнила ей Никола. — Что он такое сказал вам, что вы стали похожи на взволнованную девочку?

— Я так выглядела? — с удивлением и благодарностью спросила Торелли. — Даже не представляю… — Она внезапно рассмеялась. — Ничего важного, просто какая-то глупость. — Торелли поцеловала Николу и сказала: — Прости, что накричала на тебя. Я была так взбудоражена. Но теперь все в порядке, все будет хорошо.

Почитатели оперы знают, что бывают представления, накладывающие своего рода отпечаток на всех присутствующих, давая им право с чувством несомненного превосходства говорить с теми, кто этой оперы не слышал. Возвращение Торелли в роли леди Макбет, было как раз таким случаем. Когда Никола стояла в последних рядах партера, аплодируя изо всех сил, Джулиан Эветт подошел к ней и, перекрикивая шум, произнес:

— Такое мы будем помнить всю жизнь.

— Вы тоже это чувствуете? — Никола повернула к нему сияющее лицо.

— Конечно! Вы думаете, что я не такой романтичный или восторженный, как все эти люди? Если хотите знать правду, я боготворю Торелли. Завтра я вспомню, что она бывает невыносимой, но сегодня я бы с радостью лег на землю и позволил ей наступить на себя.

— Как мило! — Никола рассмеялась и в волнении схватила его за руку. Он не счел нужным отнимать свою руку, и они стояли так несколько секунд, пока не поднялся огромный красный занавес.

После этого они медленно отправились за кулисы, понимая, что в тот момент, когда они вместе аплодировали Торелли, между ними рухнула стена. Закулисный мир был уже знаком Николе, но она никогда не переставала удивляться этому странному смешению блеска и почти ужасающей реальности. Было что-то волнующее в контрасте между темными унылыми коридорами и полуоткрытыми дверями светлых гримерных. Там можно было заметить чью-нибудь великолепно разодетую фигуру, создающую ощущение чего-то неземного. Торелли, по-прежнему в сценическом костюме, окруженная друзьями и, возможно, врагами, казалась воплощением торжества и почти детской радости. Джулиан поцеловал ее теплую щеку, поздравил ее и отправился в гримерную Оскара Уоррендера. Никола осталась, не переставая изумляться продолжавшим собираться в гримерной людям.

Знакомые, например Дермот Дин, коротко здоровались с ней. Но остальные сразу бросались к Торелли с криками восхищения и восторга. Они не обращали на Николу внимания, и, когда после ухода целой компании она шепотом спросила тетю, кто это такие, та радостно ответила:

— Понятия не имею.

Когда у двери в гримерную опять появились люди, Никола безошибочно разглядела в толпе прекрасные рыжие волосы Мишель Ларо. Мишель в тот миг видела только оперную диву и с благоговением поздравила Торелли. В свою очередь та дружелюбно и слегка снисходительно поблагодарила ее. Николе пришло в голову, что, несмотря на разницу в возрасте, они были в чем-то похожи друг на друга.

— Я не знала, что вы так рано приедете в Лондон, — заметила Торелли. — Репетиции «Волшебной флейты» начнутся только семнадцатого.

— Знаю, но мне кажется, всегда лучше оказаться в нужном месте вовремя, — последовал ответ.

— Вы правы, — иронично ответила Торелли, кивнула и с улыбкой обратилась к кому-то другому, оставив Мишель в одиночестве.

Улучив момент, Никола смело подошла к ней и сказала:

— Привет. Жаль, что нам не удалось увидеться в Париже. Но возможно, в Лондоне нам больше повезет. В ближайшие дни у вас будет свободное время?

Мгновение Мишель колебалась, а потом своим приятным, чуть глуховатым голосом ответила: