Девушки в период одиночества - Синди Чупак Страница 22

Нью-Йорк наблюдал, как росли Уэсли, Аустина и Лейси Гольдштейн. Как они стали тем, кем стали.

Нью-Йорк знает от дочки вашей подруги, что шартрез в этом сезоне не в моде.

Нью-Йорк смотрит самую лучшую и самую худшую комедии в мире, и когда фильм вам не нравится, вы уходите, чувствуя вину, как будто в этом виноваты вы, зрители.

Нью-Йорк ведет спор с бездомным, который живет за порогом вашей квартиры, и говорит ему:

– Эдди, мне надо поспать!

Эдди понимает, но ему тоже надо как-то заработать, и если ему надо петь у дверей бара, значит, больше ничего он поделать не может. И даже если вы учились «теории спора» в престижном университете, а он в это время принимал наркотики в парке на Вашингтон-сквер, вы лежите в постели без сна, а он продолжает голосить под вашими окнами «Я не гордый, я прошу вас…».

Нью-Йорк прекрасно знает, как в ночь премьеры какая-то женщина спрашивает вас, чье платье на вас надето. Это означает, что она спрашивает не у кого вы его одолжили, а интересуется именем модельера. Нью-Йорк понимает, почему время от времени какой-нибудь обладающий высокими полномочиями исполнительный директор с ностальгией вспоминает о скромном домике, где она выросла. И успех определяется умением читать меню слева направо.

Нью-Йорк должен решить, хотите ли вы переспать с тем, кто сегодня проводил вас домой со свидания, пока такси ждет внизу, и вызвать осуждение со стороны шофера, а утром вызвать осуждение со стороны портье.

Нью-Йорк – это поджимающие со всех сторон сроки и завалы новых предложений и заданий, и если есть на земле место, где вы будете ощущать вину за то, что не справитесь с делом, то это Нью-Йорк.

Нью-Йорк – участник гигантского, неуклюжего балета Центрального вокзала, где вы бежите, бежите, бежите то туда, то сюда, и успеваете на поезд в самый последний момент, когда двери уже закрываются… Нью-Йорк – это тоже существо, которое вместе со всеми несется куда-то и выходит на нужной остановке.

Нью-Йорк едет на сабвее и стоит попрошайкой на углу.

Я ветеран Вьетнама. Я ветеран Вьетнама, и у меня нет руки. Я ветеран Вьетнама, и у меня нет руки, и у меня трое детей, и им не хватает пеленок. Я не жадный человек. Я лишь с виду страшный. Ружье не заряжено.

Нью-Йорк видит, как Мадонна бегает по утрам, и видит также, как вы бегаете. Нью-Йорк понимает, что вас от нее отличает только то, что вы поверх нижнего белья обычно носите верхнюю одежду. Нью-Йорк – это значит жить в одном доме с Этаном Хоуком и видеть его только тогда, когда придешь туда в качестве уборщицы. Или три дня не разговаривать с соседом по квартире, потому что тот отослал обратно посылку для Этана Хоука, присланную вам по ошибке.

Нью-Йорк – это трансвестит, уронивший зажженную сигарету в сумку бездомной женщины, и даже если вы осторожно вытащите эту сигарету, чтобы не загорелась сумка, ваш бойфренд вынужден сказать трансвеститу и восьми его друзьям, какие они стильные и шикарные. И когда они будут тащиться за вами до самого вашего дома, бездомный Эдди спросит, не надо ли вам помочь.

В Нью-Йорке читают самую изящную литературу в мире, но говорят лишь о погоде. Это конструкция, напоминающая шкаф, полный черных костюмов.

Нью-Йорк заставляет вашего друга, актера, в течение многих лет сидящего без работы, бежать к вам через весь город, не переводя дыхание, чтобы сообщить о получении роли. Роль состоит в том, что надо выйти на сцену, пописать на статую и уйти.

Нью-Йорк обнаруживает, что кот – приемлемое домашнее животное, хотя раньше вы клятвенно заверяли, что никогда никого не заведете. И еще вы заведете белую мышку и назовете ее в честь того, кого презираете, чтобы в минуту раздражения ее убить. И проследите за путем таракана, который увернется от струи «Райда» и сбежит куда-нибудь в ближайшую тараканью гостиницу. И будете всем сопереживать.