Призрак счастья - Наталья Рощина Страница 22

Лариса небрежно тряхнула головой. Ее пышные волосы ярко-рыжим пятном выделялись на фоне ее бежевой дубленки, которую она так и не застегнула.

— Добрый вечер всем, — приятный баритон Руслана вызвал в ответ две очаровательные улыбки и крепкое рукопожатие Саши. В черной дутой куртке охранник казался вообще горой с необъятными плечами. Высокий, крепкий Руслан рядом с ним выглядел менее масштабно, но выигрывал необыкновенной грациозноcтью и манерами. Они-то и привлекли внимание Ларисы во время приема в доме мод.

— Добрый вечер, Руслан, — ответила за двоих Мартова, а Лариса только кивнула, продолжая ослепительно улыбаться. — Не держите такие прекрасные цветы долго на морозе.

— У меня именно такие планы. Лариса, не согласитесь ли вы после трудового дня поужинать со мною?

— До завтра, Лариса Алексеевна, мы тебя покидаем и, надеюсь, оставляем в надежных руках, — сказала Аэлита, спускаясь по ступенькам.

— До завтра, — ответила Шмелева, принимая букет.

— Вам холодно, пойдемте скорее в машину. — Руслан попытался запахнуть длинные полы ее дубленки. — Не хватало нам во время первого же свидания простудиться. Пойдемте же!

Он протянул Ларисе руку, и она покорно вложила свою маленькую ладонь в прохладную ладонь спутника. От «БМВ» Мартовой остался только след протекторов на мягком снегу. Шмелева почувствовала себя неуютно, наедине с практически незнакомым мужчиной, вежливо распахнувшим перед нею дверцу машины. Она глубоко вдохнула и послушно села на переднее сиденье.

Лариса не хотела вспоминать о том, как безмерная любовь и нежность Руслана вдруг сменялась настоящим насилием, вспышками неуправляемой ярости…

— Ну, долго ты будешь молчать, подруга? — голос Литы вернул Шмелеву в реальность. Яркая июньская зелень бросалась в глаза после ослепительной белизны январского снега. — Ты слишком долго подбираешь слова, милая. Давай по-другому: я буду спрашивать, а ты отвечай, договорились? — Лариса кивнула.

— Скажи, пожалуйста, это случилось впервые?

— Нет. В третий раз. И раньше он срывался, но как будто контролировал себя и бил по голове, чтобы не оставить следов. — Шмелева замолчала. То, что она говорила, было ужасной правдой, которую вот уже с марта она скрывала от подруги. Получалось, что с регулярностью раз в месяц она получала «горячую любовь» Руслана по полной программе. Каждый раз давала себе слово, что пошлет к черту этого хамелеона, но Руслан Уламов умел выпросить, вымолить у нее прощение. Стоял на коленях, умоляя простить его, и клялся, что подобное больше не повторится. — Господи, Лита. Мне так стыдно. Я сегодня из дома ушла очень рано, чтобы мальчики не увидели, какая я прекрасная.

— Когда же ты успела так пообщаться с любимым?

— Он позвонил поздно вечером. Сказал, что заедет за мной, а я отказала, сославшись на то, что устала. Знаешь, у меня вчерашний день стал трудовым десантом. Генеральная уборка, стирка, глажка. Для Димки готовила его любимые пельмени. Короче, оглянуться не успела, как на улице уже вечер. Мама целый день что-то шила на заказ, поэтому помогла мне только под вечер, когда от усталости я еле языком ворочала.

— Она до сих пор берет заказы? — удивилась Лита.

— Бесполезно с нею об этом говорить. Она, видите ли, не собирается сидеть у меня на шее. Пожилой человек, у нее своя философия. Но, черт возьми, я прокляла вчера жужжание ее швейной машинки, когда мне так нужна была ее помощь! Ладно, это к делу не относится. Главное то, главное то… — Вдруг плечи Ларисы затряслись и, прикрывая рот ладонью, она разрыдалась. Ее лицо стало красным, черная тушь размазалась под глазами. Немногочисленные прохожие останавливали на ней кто сочувственные, кто недоуменные взгляды.

Мартова обняла ее за плечи, приговаривая тихонько на ушко: «Успокойся, успокойся, возьми себя в руки». Лариса очень редко позволяла себе расслабляться. Она всегда выглядела сильной, несгибаемой, оптимистичной. Видеть ее такой Лите было в диковину. То, что подруга скрывала все столько времени, казалось удивительным.

— Я всегда считала, что мы с тобой близки. Я благодарила Бога за такую подругу, как ты.. Ведь, что говорить, даже родные сестры часто не имеют друг с другом ничего общего. Я делилась с тобой своими проблемами. Давно, когда это касалось Скользнева. Потом, когда в моей жизни появился Мартов. Мне и в голову не приходило скрывать от тебя что-то.

Лариса постепенно успокаивалась. Она достала из сумочки зеркальце и платок, начав приводить заплаканное лицо в порядок.

Ты же подвергаешься откровенному насилию и не соизволила ни разу рассказать мне об этом! Не узнаю тебя. Что он с тобой сделал? Как мог он за полгода из сильной, самостоятельной, несгибаемой женщины сделать пластилиновую куклу?

— Я не кукла, — всхлипнула Лариса, пытаясь вытереть черные потеки под глазами и на щеках. — Я просто дура, вот и все.

— Ничего себе! Догадываюсь, кто смог внушить тебе эту глупость. Ты еще скажи, что считаешь себя обязанной ему. Он ведь подарил тебе машину.

— Подарил. Я отказывалась, а он сказал, что взорвет ее где-нибудь на пустыре, если я откажусь.

— Ты пожалела его деньги, а он просто бравировал. Ты позволила себе принять такой дорогой подарок, а он решил, что с этого момента может владеть тобой без той галантности и вежливости, которыми окружил тебя вначале. Короче говоря, он перестал играть, и притворяться! — Лита распалялась все больше, но, сумев охладить свои эмоции, успокоилась. Она должна смотреть на вещи трезво, взвешенно. — Прости, я не давлю на тебя. Не могу поверить. Что такое произошло с тобой?

— Прибавь к этому — в моем доме, где я чувствовала себя спокойно. Он, кстати, тоже. Когда я ответила, что наша встреча не состоится, он бросил трубку и. через пятнадцать минут был у меня. Он осторожно позвонил в дверь и, когда я открыла, с силой отшвырнул меня от двери и бросился бегать по квартире из комнаты в комнату. Мои уже спали. Больше всего я боялась, что он разбудит детей. Он схватил меня за волосы и потащил в мою комнату, на ходу шипел в ухо, что выведет на чистую воду и не такую потаскуху, как я. Что я сплю с каждым мужчиной, который переступает порог нашей фирмы. Что и сегодня я наверняка кувыркалась с кем-нибудь и от этого безумно устала. Он не стеснялся в выражениях. Он закрыл дверь комнаты и принялся колотить меня, как боксерскую грушу, по голове, приговаривая, что мои мозги должны стать на место. Господи, неужели я говорю о себе? И, знаешь, в какой-то момент я снова стала собой и со всей силой ударила его наотмашь по надушенной физиономии. Он оторопел, а потом… Его ответ четко вырисовался на моем лице. Я не могла кричать. Только распахнула дверь, воспользовавшись паузой, и тихо произнесла: «Вон из моего дома, ничтожество!» С кривой усмешкой он, не спеша, вышел из комнаты и с видом победителя вскоре закрыл за собой входную дверь. Вот такой неожиданный июньский вечер.

Лариса в который раз посмотрела на себя в зеркальце и, скривившись, повернулась к Лите. Та молчала, обдумывая услышанное. Больше всего ее интересовало сейчас продолжение истории.