Сад Персефоны - Нэн Эскуит Страница 22

— Человек, который вообразил себя богом. Таков Василис. Он обладает силой. Конечно, только оставь Ники с ним! Бедный маленький чертенок — он не сможет считать своей собственную душу! Во всяком случае, его место точно рядом с тобой. — Он улыбнулся. Голубые глаза, скрытые за темными очками, смотрели прямо на меня, и я могла представить себе их выражение — особое тепло и симпатию, если это можно было так называть. — Ты ведь его Мама!

Я снова вздохнула:

— Тебе кажется все таким простым. Но, если отбросить «но» я «если», остается простой вопрос: уезжаю я или остаюсь? Проблема как я уже говорила, — Ники. Факт остается фактом. Здесь, на солнце, он стал другим ребенком. Если я снова увезу его в Англию… — Я замолчала, кусая губы.

— Я могу предложить тебе решение этой проблемы, — сказал Майк.

Он встал и протянул мне руки. Тихонько подняв меня на ноги, он сказал, не выпуская моих ладоней:

— Выходи за меня замуж, Стейси. Я влюблен в тебя. Влюблен с головы до ног, душой и телом! Не улыбайся. Тебе может показаться, что я шучу, потому что мне трудно произносить серьезные речи. Но то, что я говорю, говорю от всего сердца! Я буду так заботиться о тебе и о Ники! Я буду любить его, как собственного сына. Мы сможем жить здесь, на Меленусе, пока не кончится мой контракт. Или, если Василис выставит меня, как он, возможно, сделает за то, что расстраиваю его темные делишки, вернемся в Новую Зеландию и устроим нашу жизнь там. Тебе там понравится, дорогая, и там как раз подходящий климат для Ники.

Он выпустил мои ладони и обнял меня, сомкнув руки у меня за спиной. Потом, слегка отстранясь, сказал:

— Что ты думаешь об этом?

Я ответила несколько дрожащим голосом:

— О, Майк!

— Что это значит?

Я покачала головой:

— Я не знаю. Я переполнена чувствами и тронута. Ты такой хороший. И ты мне нравишься, но… — Я не знала, как выразиться.

— Но ты не влюблена в меня. Я знаю. Я не рассчитываю занять место Алексиса. Но кто-то ведь должен заботиться о тебе и о Ники, и думаю, что именно я этот человек. Я сделаю тебя счастливой, Стейси. Мы будем хорошо жить. Я не принадлежу к компании Карвеллиса, но у меня достаточно хорошо оплачиваемая работа. Мой отец — нотариус в Дандине. Мы не бедняки.

— О, пожалуйста, — сказала я, — деньги не играют роли!

Он сухо улыбнулся:

— Играют, и ты это знаешь. Я не должен вводить тебя в заблуждение. Я не могу предложить тебе и Ники таких блестящих возможностей, которые может предложить Василис. Все, что я могу сказать, это что мое предложение лучше, чем возвращение в Англию. И я люблю тебя.

Я прижалась щекой к его плечу и снова прошептала:

— О, Майк!

Он крепко обнимал меня, касаясь губами моих волос:

— Это значит «да»?

— Это значит — спасибо. Спасибо за то, что ты любишь меня, за то, что хочешь помочь. — Я подняла голову и взглянула на него: — Брак — это такое серьезное дело! Нужно нечто большее, чем взаимная доброта, больше, чем дружба. В брак нельзя бросаться, как в омут!

— Но ты бросилась в него с Алексисом, не так ли? Ты сделала это. Два ребенка девятнадцати лет, так ты говорила? Почему тогда ты была так уверена?

Действительно — почему? Я задумалась. Просто так случилось. Мы встретились, мы были одиноки, он как-то особенно посмотрел на меня; он поцеловал меня, и никаких сомнений не осталось. Что такое любовь с первого взгляда — непреодолимое физическое влечение? И внезапно я вспомнила вчерашний вечер и этот момент в саду, с Полом. Определенно, я испытала это с ним. Потому ли, что он мне напомнил Алексиса? В то же время Майк не вызывал у меня ничего подобного.

Казалось, он прочел мои мысли, потому что произнес как бы колеблясь:

— Ты сказала как-то раньше, что не можешь позволить мне поцеловать тебя. Ты все еще так думаешь?

Мне стало стыдно за то, что я так мало ценю человека, такого доброго и понимающего меня. Я быстро сказала:

— Нет, тебя это не касалось, Майк!

Его объятия сделались крепче, губы прижались к моим. Это было странно и непривычно. Борода царапала мою кожу. Думаю, в душе я боялась, что какой-то мужчина, целуя меня, вызовет ответную реакцию и желания, похороненные вместе с Алексисом. Я не хотела физической близости без любви и моего взаимного чувства. Поэтому была сдержанной, и мои застывшие желания еще больше застыли. Теперь, когда Майк поцеловал меня, я осталась совершенно бесчувственной, будто деревянной, такой же, какой была много лет.

Он резко отпустил меня:

— Боюсь, что ты ничего не чувствуешь!

— Прости. Я… просто не могу.

Он нахмурился и озадаченно взглянул на меня:

— Дело во мне? Я хочу сказать — я просто не твой тип?

Я быстро покачала головой:

— Конечно же нет. Это моя вина. — Я беспомощно указала жестом на разрушенные колонны, на статую. — Может быть, сейчас не время и это не подходящее место? Раннее утро и все прочее…

— Ты, хочешь сказать, что должен быть лунный свет? Должны играть скрипки и так далее? Не слишком ли далеко ты заходишь? Может быть, дело в том, что ты… — Он отпрянул, кусая губы.

Я закончила фразу за него:

— Все не так, как я любила раньше. Но от этого мне не легче. Я не могу приказать себе влюбиться снова.

Он уловил горечь в моем голосе и протянул мне руку:

— Стейси, дорогая, я не хотел так говорить. Я люблю тебя и все равно хочу тебя любить. Но только если и ты этого хочешь. Боюсь, что я снова совершаю ту же ошибку, что и раньше, — бросаюсь на тебя. Железный занавес, за которым ты прячешься, не сломаешь за один день. Я понимаю это. — Он улыбнулся. — К тебе нужно подойти нежно, прежде чем завоевать. Не так ли?

Я вздохнула, возможно, с облегчением:

— Ты все очень хорошо понимаешь!

Он стиснул мои пальцы и сказал:

— Я хочу, чтобы ты поняла: я тебя люблю Я хочу, чтобы ты помнила это. Я хочу на тебе жениться. Просто помни об этом, пока не свыкнешься с этой мыслью, хорошо?

Я кивнула, и он продолжал:

— Давай отбросим на время романтику и насладимся этим днем. Ты уже все здесь видела, давай вернемся к машине и поедем на берег, где можно поплавать, а потом устроить пикник. Подходит?

Я снова кивнула:

— Это звучит великолепно!

— Сегодня вечером мы поужинаем в Тивиттосе. Там можно потанцевать. Пошли! — И он двинулся вперед по разбитым камням к дороге.

Остаток дня Майк был ласковым, предупредительным и деликатным. Только один раз он вернулся к нашему предыдущему разговору. Это было после того, как мы поплавали. Ложбинка, которую он нашел, была маленьким, тихим местечком между двумя пригорками, покрытыми желтым ракитником и мелкими сосенками. Мы еле дождались, чтобы раздеться и ринуться в сапфировое море, потому что солнце стояло уже высоко, а мы разгоряченные и в пыли.