Загадка кольца с изумрудом - Лорен Уиллиг Страница 22

Генриетта упрямо приподняла подбородок, но Джефф уже повернулся к Майлзу:

— Нам надо кое-что обсудить. Уделишь мне минутку?

— Кое-что… — Лицо Майлза скривилось в гримасе. Со стороны могли подумать, будто бедняга корчится в конвульсиях.

— Да-да, я о том самом, — подтвердил Джефф, еле заметно улыбаясь и чувствуя, как понемногу рассасывается тугой узел горечи в груди. Даже самые пылкие любовные чувства со временем охладевают, дружба же может длиться вечно. У него были друзья и работа, и, по большому счету, он удачливее многих.

Кивнув в сторону дверей, он добавил:

— Если желаешь, Генриетта, можешь пойти с нами.

Генриетта покачала головой:

— К Летти пристали Понсонби. Надо ее спасать. — Бросив укоризненный взгляд на Джеффа и послав воздушный поцелуй мужу, она уверенным шагом двинулась в дальний конец залы.

— Может, нам стоит помочь Генриетте в борьбе с хищниками? — спросил Майлз.

Джефф помрачнел, вспомнив беседу с Перси в те минуты, когда окончательно захлопнулся капкан.

— Нет, — фыркнул он. — Держу пари, Понсонби и моя жена осыпают друг друга поздравлениями. Пусть потешаются вволю, не будем им мешать.

— Нечего сказать, моя дорогая, — возгласила миссис Понсонби, наклоняя напудренное лицо до неприятного близко к лицу Летти, — занятное вы устроили представленьице!

«Не дикость ли? — подумала Летти. — Заявляет, будто я устроила представление, а у самой в прическе аж три павлиньих пера». У среднего была сломана ножка, и наклонившийся «глаз» уставился прямо на Летти.

— Мне постарались помочь, — ответила она, намекая на Перси. У Бога, очевидно, был выходной, когда он создавал семейство Понсонби. Перси не досталось ума, Люси всем докучала, а миссис Понсонби… Летти она представлялась некой смесью матери Гренделя и леди Макбет.

Миссис Понсонби внезапно закрыла веер, перьев в котором было куда больше, чем требовалось, и обвела Летти осуждающим взглядом:

— Надо же, не кто-нибудь, а именно вы!

Летти прекрасно понимала истинный смысл ее слов — «такая невзрачная, как вы».

— Украсть столь коварным образом жениха у собственной сестры! — продолжала миссис Понсонби. — Как вы посмели?!

Смысл: «Почему вы оказались расторопнее Люси?»

— Бедная Мэри. — Люси вздохнула, тайно радуясь несчастью более привлекательной подруги, за которой увивались все кавалеры. — Какое унижение!

Летти никогда не связывала со старшей сестрой настоящая дружба, однако терпеть, чтобы в ее присутствии комедиантка Люси Понсонби насмехалась над Мэри, Летти не могла.

— Мэри убедила меня, что ее сердце принадлежит другому, — смело произнесла она.

Они действительно кратко побеседовали с сестрой, но та сказала иные слова: «Теперь, когда Пинчингдейла перехватила ты, придется мне, пока не кончился сезон, обработать кого-нибудь другого». — но Летти не считала нужным передавать их в точности.

— Несомненно, вид у нее при этом был самый что ни на есть убедительный. — Грудь миссис Понсонби наполнилась жалостью и вместе с тем довольством. — Жених Мэри теперь ваш муж! Кто бы мог подумать!

— В самом деле — кто? — Люси захихикала.

И многозначительно взглянула на рыжеватые волосы Летти, отдельные прядки которых, по обыкновению, вылезли из-под шпилек. Летти поймала себя на том, что убирает завиток за ухо, тотчас опустила руку и долгим взглядом посмотрела на Люси — миловидную, с недовольным изгибом губ и в одном из любимых платьев, вычурном настолько, насколько возможно упросить портниху. Люси подыскивала жениха дольше, чем Мэри, и, судя по всему, никак не хотела понять, что глупые смешки да суетность отталкивают мужчин так же сильно, как красота Мэри — притягивает. Летти более года терпела от Люси колкости в адрес своих платьев, причесок и прочего и выслушала миллион замечаний, прикрытых наигранным желанием помочь младшей сестре подруги. А поскольку Люси слова не могла произнести так, чтобы не выставить себя злюкой, Летти не гневалась понапрасну и чаще молчала в ответ, хоть и умела за себя постоять.

Теперь настали другие времена.

Голосом, который она сама не узнала, Летти вдруг произнесла:

— Вы беситесь, что сами не додумались до подобного.

Люси разинула рот — на сей раз без капли притворства. Ее щеки покрылись алыми пятнами.

— Да я б никогда в жизни!..

— Разумеется, куда вам, — поддакнула Летти, с удовольствием думая, что и в ее бедственном положении есть преимущества, — но попытки все же предпринимали. На балу у Миддлторпов, к примеру, уловками заманили лорда Пинчингдейла на балкон. Подвернись удачная возможность, вы ни секунды не колебались бы.

— Да как вы смеете говорить столь ужасные вещи?! — промямлила Люси, беспокойно дергая края перчаток. — Мама!

— Я говорю правду, — спокойно ответила Летти. — Полагаете, Мари ни о чем не догадывалась? Ее ваши ухищрения лишь забавляли. Она прекрасно знала, что вы ей не соперница.

Люси отпрянула, будто получив удар.

Лицо миссис Понсонби угрожающе побагровело, что очень не подходило к ее платью цвета Нила.

— Юная леди! — проревела она.

Летти высоко подняла голову, ободряемая шампанским и негодованием, что скапливалось целый год, а теперь властно рвалось наружу, и ровным убийственным голосом произнесла:

— Вы хотели сказать «миледи»?

Последнее слово уничтожило миссис Понсонби.

— Люси! Сию секунду идем отсюда! Из этого царства бесстыдников!

Она повернулась к дочери, которая все еще пыталась объяснить, не обращаясь ни к кому в отдельности, каким образом лорд Пинчингдейл очутился в тот день на балконе, и дернула ее за руку.

Но прежде чем удали ться, в последний раз «выстрелила» в Летти:

— Пусть вы теперь и виконтесса, но порог моего дома больше в жизни не переступите!

— Какое счастье! — ответила Летти.

За спиной захлопали в ладоши. Испуганно обернувшись, Летти увидела перед собой леди Генриетту Доррингтон. Та, весело блестя глазами, смотрела вслед уходящим Понсонби с явным одобрением.

— Как вы их! — воскликнула она. — Давно следовало преподать им урок! В этом зеленом платье она вылитая черепаха, не находите?

Летти заулыбалась и крепче сжала бокал, чтобы унять дрожь в руках.

— В следующий раз они не пригласят меня на «венецианский завтрак».

— Теперь я ваша пособница, может, и меня не пригласят? — спросила Генриетта с надеждой в голосе. — Как было бы замечательно!

— Не говорите так, — негромко произнесла Летти, чувствуя, что ее неожиданная смелость мало-помалу сходит на нет. — Если на тебя вдруг начинают указывать пальцем, что ж тут замечательного? Впрочем, если речь идет о Понсонби, не так уж это и досадно, — прибавила она с улыбкой.