Фея с улицы Иркутской дивизии - Лариса Кондрашова Страница 22

— Владимир, — наклонил голову Сумятин.

— Мы же с вами вчера знакомились, — напомнила Таня, обратив сияющий взгляд на его друга.

— Михаил. — Тот галантно представился. Откуда-то и замашки новые проклюнулись.

То есть, возможно, они у него и были, но пользоваться ими не хотелось.

— Значит, говорите, хорошо? — не удержавшись, опять спросил он у Симы.

— Очень! — подтвердила та.

Он расцвел. Крякнул. Потер руки, будто предвкушал нечто особенное, подошел к Татьяне, заглянул ей через плечо:

— Говорят, вы готовите что-то вкусненькое?

Та зарделась, а Серафима мысленно ахнула: Боже, зачем это он? Небось без всякой задней мысли с ней заигрывает, а в настрое подруги это как раз укладывается в строку. Вон девушка вся заневестилась. Решила, что судьба преподнесла ей подарок. И этому подарку она откровенно радовалась.

— А как ваши брюки, жене понравились? — спросила Сима вроде равнодушно.

«Какая жена?» — мог бы удивиться он. Однако Михаил в момент усек, что вопрос задан неспроста.

— Она еще не видела, — подхватил он переданный ему пас. — Но достанется мне на орехи. Мы ведь на новую стиральную машину собирали.

Татьяна ошеломленно переводила взгляд с одного на другого. Ну что ты с ней будешь делать? Она ведь и в самом деле, один к одному, приняла гаданье «бабушки» насчет встречи с женихом. Предварительно даже не спросила у Симы: а он не женат ли? Сразу решила для себя: это именно он! «Ты чуть вошел, я вмиг узнала, вся обомлела, запылала…» Лучше Пушкина ситуацию и не изложишь.

А он ничего и не заметил. То есть восхищение Татьяны наверняка уловил, но отнес его всего лишь к своему измененному облику и уж ни в коем случае не к таким далеко идущим планам, как женитьба.

— Можно я позвоню вам сегодня вечером? — спросил Михаил.

— Можно. Конечно, звоните, — встрепенулась Сима.

— Расскажу, как на работе среагировали.

Таня опять не понимала. На что должны были реагировать? Не на брюки же? А раньше он в чем ходил? В спортивных штанах?

Она поняла, что скорее всего у них есть какая-то общая тайна, в которую ее не хотят посвящать. Но почему? Ведь она же из их племени!

Сима встряхнулась: что это она только что себе нафантазировала? За Татьяну говорила и думала, и за нее же обижалась… Она взглянула на безмятежное лицо подруги: на нем эти страсти вовсе не отражались. Только растерянность. Программа, вложенная в ее голову гадалкой, явно дала сбой, а взамен у женщины ничего не имелось.

Откуда в людях порой появляется такая истовая вера в предсказания? И ничуточки сомнения. Если Сима хоть что-то понимала в мужчинах, Татьяна Мише не понравилась. И вовсе его не заинтересовала. Он же не думал о том, что вот эта толстая, бесформенная тетка приготовила его себе в женихи.

Серафима опять на себя прикрикнула, потому что побаивалась злых женщин вообще и не хотела позволить никакому злорадству возобладать над собственными чувствами. Не всем быть красавицами. Разве мало тому примеров, когда и толстушки устраиваются в жизни не хуже фигуристых моделей?

Ладно, отбросим способность Тани заинтересовать мужчину. Да и Михаил дальше легкого флирта не пошел. Он весь в эйфории. Никак не насладится собственным превращением. Как знать, может, он всегда мечтал так выглядеть, но просто не умел, точнее, не знал, как этого добиться. Сима всего лишь открыла ему дверь в этот другой мир, перед которым он до сего времени в нерешительности стоял.

— Володя, все, мы торопимся! — Михаил первый вскочил из-за стола и доверительно улыбнулся женщинам. — Вы не поверите, но я впервые покинул службу по личным мотивам. Да мы просто сбежали, и все… Сима, вы не позволите оставить у вас мои пакеты и коробки, а то это слишком — заявиться с ними на работу.

— А ваш измененный облик? — напомнила Сима.

— Как-нибудь отобьюсь. Придумаем по дороге, — беззаботно улыбнулся он и обратился к Татьяне: — Позвольте вашу ручку.

Он с чувством поцеловал ей руку.

— Все было изумительно вкусно! Завидую вашему мужу.

Потом поцеловал руку Симе.

— С вами, думаю, мы еще сегодня увидимся, если вы не против.

— Пожалуйста, приходите, — кивнула она, отметив про себя недовольный взгляд Володьки.

— Какой мужчина! — вздохнула Татьяна, глядя вслед уходящим. — А что за измененный облик ты имела в виду?

Все-таки Сима попалась. Она почему-то думала, что на ее оговорку Таня не обратит внимания. Как теперь выпутываться?

— Облик? Ну, это я так, пошутила. В смысле надел новые брюки, хотя на работу приходил в других.

Трудно врать, когда ты к этому не готов.

— Неужели и правда он женат?

— Ты так спросила, как будто он на женатого не похож, — заметила Сима.

— В том-то и дело, что похож. Неженатые обычно и неухоженные. На такого посмотришь и сразу скажешь: живет без женского догляда.

«Знала бы ты, чей догляд на нем отпечатался», — подумала Сима.

— А может, он плохо живет? С женой-то? — продолжала допытываться Татьяна.

— Не знаю. Я его всего второй раз вижу.

— А твой муж его к тебе ревнует, — помолчав, заметила она.

— Пусть не приводит, — пожала плечами Сима.

— Он поцеловал мне руку, — продолжала Татьяна. — Я ему понравилась. Просто он не захотел при вас этого показывать. Послушай, а что, если я позвоню ему на работу?

— Зачем? — не поняла Сима.

— Ну, предложу встретиться где-нибудь в кафе.

— Но я не знаю его телефона.

— А ты дай мне телефон своего мужа. Я у него спрошу.

— Таня, это может быть неудобно.

— Почему?

Не скажешь же, по кочану! Обидится. И потом, чего это Серафима взялась охранять покой почти незнакомого ей мужчины? Если Таня считает, что ему понравилась, и думает, что, поцеловав ее руку, он дал ей некий аванс, пусть звонит.

Она продиктовала на память телефон Владимира и все-таки спросила:

— А как же жена?

— Если он преданный семьянин, то не согласится прийти, а если поглядывает на сторону, то чем черт не шутит, значит, его можно увести из семьи.

— И ты с чистой совестью это сделаешь?

— При чем здесь совесть? Не я, так другая. Или ты предлагаешь беспокоиться о сохранности неизвестной мне семьи?

Она наклонилась и чмокнула Симу в щеку.

— Выздоравливай. Мне тоже пора. Я как чувствовала, пришла сегодня к тебе. И бабушка Серафима мне сказала: есть семья, ходить в гости в которую для меня благо.

Вот так. Как говорится, ни прибавить, ни убавить!