Страдать, чтобы простить - Ребекка Донован Страница 22

У меня в голове вдруг раздался странный металлический лязг.

— Прости, — послышался мужской голос.

Твою мать!

Крепко зажмурившись, я провела рукой по бедрам и облегченно вздохнула, почувствовав под пальцами тонкий хлопок. Не отрывая головы от подушки, я осторожно приоткрыла один глаз и увидела, что лежу под синим ворсистым одеялом. С дивана открывался вид на кухню, а на кухне, спиной ко мне, стоял он. Я до сих пор чувствовала во рту вкус текилы, которая, должно быть, прямо через поры выходила сейчас наружу.

Я рывком села, ожидая, что почувствую адскую боль во всем теле, но боли, как ни странно, не было, хотя перед глазами замелькали черные мушки. Я попыталась сфокусировать взгляд. Комната показалась мне такой ослепительно-белой, что я невольно зажмурилась.

— Привет! — поздоровался Коул, в данный момент чем-то занимавшийся на кухне. — Голова с похмелья не болит, а?

— Нет, — просипела я и осторожно пробежалась пальцами по волосам. Они примялись с одного боку и теперь стояли дыбом. Пришлось кое-как заправить их за ухо. — Похоже, я все еще пьяная.

— Можешь не сомневаться, — хмыкнул Коул. — Я пеку блины. Ты будешь?

Я оглядела небольшое помещение: вдоль стены выстроились полки с книгами, фотографиями, какими-то коробочками и морскими раковинами. Рядом с диваном, на котором я спала, стояло большое бежевое кресло в тон. За диваном — квадратный деревянный стол с парой стульев. Кухню отделяла барная стойка, к которой были придвинуты три высоких деревянных табурета.

С трудом поднявшись с дивана, я проковыляла к раздвигающимся стеклянным дверям, чтобы полюбоваться видом на океан, затем отодвинула створку и вышла на деревянную веранду. Над водой висели низкие облака, они темной пеленой окутывали лежащие вдалеке острова. Обняв себя обеими руками, я подставила лицо прохладному ветерку. Закрыла глаза и вдохнула целительный морской воздух, который самым чудесным образом снял головокружение.

Коул незаметно подошел ко мне, положил руки на перила и принялся наблюдать за кружащимися над водой в поисках добычи чайками.

— Паршивый денек, — посмотрев на меня, заметил он.

Я повернулась к нему и попыталась разогнать туман в голове.

— Под стать моему состоянию, — выдавила я унылую улыбку.

Завороженная ритмичными ударами прибоя, я смотрела, как темные воды сливаются с серым небом. Мне вдруг захотелось покачаться на волнах, упиваясь висящими в воздухе капельками тумана.

Оглянувшись, я обнаружила, что Коул снова занялся стряпней. Тогда я тихонько спустилась по лестнице и, осторожно ступая босыми ногами по холодным гладким камням, прошла на песчаный пляж, на который с пригорка смотрели дома с темными окнами.

Я уставилась на свинцовый океан, и у меня болезненно сжалось сердце. Я еще раз оглянулась на дом Коула: на веранде никого не было. Тогда я, набравшись храбрости, стащила брюки, вылезла из топа, сняла трусики и бюстгальтер. И с отчаянной решимостью вошла в ледяную воду и окунулась с головой.

Едва не задохнувшись от холода, я выплыла на поверхность. Меня тут же захлестнуло набежавшей волной. Я поспешно поднырнула под нее и вынырнула уже с другой стороны. Я легла на спину и, работая ногами, отплыла подальше от берега. Окружающий меня мир словно растворился в безбрежном океане, на сердце вдруг стало легко и спокойно. Звон в ушах постепенно сменился блаженной тишиной, а тревоги, будто по мановению волшебной палочки, улеглись.

Внутренний голос подсказывал, что пора возвращаться назад, пока меня не затянуло в пучину, но я продолжала качаться на волнах, не желая расставаться со сладостным ощущением покоя. В голове даже промелькнула мысль перестать сопротивляться и камнем упасть на дно, чтобы там обрести вечный покой.

Судорожно вздохнув, я ушла с головой под воду. Меня тут же подхватило волной и отнесло в сторону берега. Я вынырнула на поверхность и, жадно ловя открытым ртом воздух, попыталась нащупать песчаное дно.

— Ты что, совсем спятила?! — На берегу с полотенцем в руках стояла Пейтон. — У тебя губы посинели, и ты абсолютно голая! О чем, черт возьми, ты только думаешь?!

Я осторожно огляделась по сторонам, желая убедиться, что, кроме нас, здесь никого нет.

— В данную минуту? Ни о чем, — усмехнулась я, тем самым разозлив ее еще больше, взяла у нее огромное пляжное полотенце и поспешно накинула на себя.

Мне никак не удавалось согреться, я настолько окоченела, что зуб на зуб не попадал. Пейтон подобрала мою одежду, и мы направились к дому.

— Я привезла твою сумку со сменной одеждой. Переоденься во что-нибудь потеплее.

— Ты привезла мою сумку?! — Я изумленно посмотрела на нее, и она поспешно отвела глаза.

— Может, перекантуешься пару деньков здесь? Чтобы мы с Томом могли побыть вдвоем, — сказала она и, заметив мои удивленно поднятые брови, добавила: — Коул не возражает, хотя ты и ведешь себя несколько странно.

— И что, он считает меня странной? — поинтересовалась я.

— Он нет, а вот я — да. Он только сказал, что ты, типа, решила попробовать нечто новенькое, и дал мне полотенце.

Боже мой, и смех и грех!

Перед тем как войти в дом, Пейтон придирчиво проверила, прикрыла ли я наготу, поскольку Том ждал ее на диване в гостиной.

— Твоя сумка в спальне справа по коридору, — проинформировала меня Пейтон.

— Как водичка? — поинтересовался Том, когда я проходила мимо дивана.

— Заткнись, Том, — одернула его Пейтон.

Коул стоял облокотившись о кухонный прилавок. Под его пристальным взором я гордо прошествовала в спальню и захлопнула за собой дверь.

После купания в ледяной воде утреннее похмелье как рукой сняло. Мой смелый эксперимент, похоже, придал мне новый заряд бодрости. Я приняла обжигающий душ, оделась, причесалась — одним словом, привела себя в божеский вид. Затем вернулась на кухню и уселась за барной стойкой.