Верность Джиннии - Шахразада Страница 22

Магия острова уже успокаивала ее и раньше — Марджана повернула лицо к солнцу, впитывая благодатное тепло.

Она почувствовала присутствие Мехмета прежде, чем он заговорил:

— Ты выглядишь так, словно приносишь жертву богу солнца.

Девушка улыбнулась.

— Это чистая правда — Аполлон с древних времен почитаем на нашем острове.

— Тебе не терпится оказаться дома? — спросил Мехмет, встав рядом.

Она радостно закивала:

— Я хотела бы жить только здесь. А вы? Разве не предпочитаете свой дом всем остальным?

Мехмет пожал плечами.

— Я почти не помню, что значит «быть дома». Дом — там, где твои родные? Или там, где любимая? Или там, где покой…

— Горькие слова, мой шейх.

Мехмет вновь пожал плечами — это было правдой. Почему-то только с ней он мог оставаться честным, не бояться, что его слова будут истолкованы превратно, могут исказить его облик в глазах общества.

— Но не у всех же дом столь прекрасен, как твой остров.

— Это верно. Столь прекрасен… Столь независим… И столь силен…

Нет, говорить о силе, о тайнах, живущих здесь, было еще не время.

— Но как вам, жителям этого чуда природы, удалось остаться независимыми? Как удалось избежать покорения?

— Мы оказались достаточно мудры, чтобы платить налоги правителям, прося взамен защиты, — сухо пояснила Марджана. — К тому же остров расположен вдалеке от оживленных морских путей и имеет неплохую природную защиту. Видите вон те скалы?

Она показала на зазубренные острые скалы, обрамлявшие закатный берег. Мехмет кивнул.

— На остров не так легко попасть. Кроме того, у нас есть Три крепости и с дюжину сторожевых башен, выстроенных над самыми доступными бухтами и пристанями. И обратите внимание на вон ту белую пену. — Она показала туда, где ярко-голубая вода уступала место зеленоватой, увенчанной белыми шапками. — Там острые рифы, а вокруг — опасные течения. Наш капитан знает все проходы в скалах и мели, а вот для чужих течения могут стать предательскими.

— Значит, Эгрипосу удалось избежать кровавой истории.

Марджана кивнула:

— В какой-то мере да. Хотя здесь в разное время находили приют и ромеи, и эллины, и варвары, и мавры. Но все они предпочитают мирно договариваться, а не воевать за клочок земли возле дома. Самой большой бедой всегда были пиратские набеги, во время которых остров грабили и уводили население в рабство. Когда девять веков назад викинги попытались атаковать Эгрипос, ужасный шторм потопил половину их флота. А десять лет назад, когда франки собирались напасть на остров, несколько дней подряд плотный туман окутывал их корабли, и некоторые остались на рифах.

Мехмет скептически усмехнулся.

— Это не сказки. К тому же живы еще и свидетели тех дней, — проговорила Марджана.

«Но почему все время я с ним спорю? Отчего дорожу его мнением? Особенно теперь, когда твердо решила, что между нами ничего быть не может?»

Мехмет успел хорошо разглядеть остров: да, Марджана не преувеличила, рассказывая о защите острова. Высокие скалы, острые рифы, коварные течения — сама природа стояла на страже одного из лучших своих творений. Кроме того, он успел насчитать не менее восьми сторожевых башен, вместе с величественной крепостью охранявших закатный берег. На полудне он разглядел еще одну крепость, там, где горы были ниже и где в первую очередь следовало ожидать атаки.

— Там живет мэтр Гуайомэр, — пояснила Марджана, указывая на южную твердыню. — Замок Гуайомэров оставался во владении его семьи много веков.

— Это он считается здешним главой «Черной Стражи»?

— Да, он.

На полудне возникла еще одна массивная крепость с пушками, смотревшими в сторону порта. Для того чтобы попасть в маленькую гавань, приходилось войти в узкий пролив, образованный двумя зазубренными скалами. Ничего не скажешь, надежная оборона.

Когда каравелла сменила курс, чтобы приблизиться к проливу, Марджана показала направо:

— Вон там дом Крома… Теперь на какое-то время и ваш дом. Всего в паре лиг от порта. Дом смотрит на уединенную бухту, и из окон открывается великолепный вид на море.

— А развалины? Те, ромейские? Помню, что они где-то на восходе, но где именно? — вполголоса спросил Мехмет.

К его удовольствию, щеки Марджаны мгновенно залились краской.

— Еще пять-шесть лиг на полночь от владений Крома.

— Я собираюсь еще раз побывать там… С тобой…

Ее сердце пропустило удар. Теперь она редко приходила на развалины, боясь и без того навязчивых воспоминаний. И уж конечно больше никогда не отправится туда с Мехметом, иначе окончательно потеряет голову.

— Буду счастлива нарисовать вам карту, чтобы вы смогли добраться туда один, — бросила она.

— Не ожидал, что ты такая трусиха.

— Я?! Трусиха?! — возмутилась Марджана. — У меня слишком много дел, чтобы терять время, бродя среди древних камней… Особенно с вами.

— Но почему?

«Потому что из этого ничего не выйдет. Потому что я не хочу снова оказаться беззащитной перед твоим очарованием. Потому что ты рано или поздно покинешь меня…»

— Потому что вы пробудете на Эгрипосе совсем недолго, — отрезала она.

— Достаточно для того, чтобы мы получше узнали друг друга. Поверь, в любви есть много такого, чему я не успел научить тебя.

Она изобразила беспечную улыбку:

— Мне кажется, мой шейх, вы не услышали моих слов. Но я посмею напомнить: меня это не интересует.

— Почему-то я тебе не верю.

Мехмет поднял руку, желая коснуться ее волос, и улыбнулся, когда Марджана резко отстранилась.

— Видишь? Ты не можешь не замечать того, что чувствуешь.

Он прав, не может. Стоило Мехмету коснуться ее, и огонь между ними стал разгораться с новой силой.

— Ты не можешь делать вид, что равнодушна ко мне, — продолжал он.

Марджана неловко откашлялась.

— Пусть так. Но если верить лекарскому опыту, физическое желание — довольно частое явление в природе.

— И поэтому ты так напряжена?

Откуда он знает, что творится с ее телом? Неужели ощущает эту горячую пульсацию, видит, как затвердели ее соски, как налилась грудь, охваченная приятной болью… Марджана отвела глаза, притворяясь, что рассматривает дальние холмы.

— И это тоже естественное явление. — Она попыталась быть беспечной. — Рядом… привлекательный мужчина. Я — живая женщина. Отчего бы мне не видеть этого?

Она позволила губам растянуться в фальшиво-равнодушной улыбке.

— Другие женщины, думаю, так же остро чувствовали ваше приближение. Думаю, и вы на других женщин будете реагировать столь же… бурно, как и на меня.