Если веришь - Кристин Ханна Страница 22

Старый дуб, словно часовой, охранял его, бросая своими сучковатыми ветвями тень на небольшую железную скамейку. Рядом с ней прямо из ухоженной травы поднимался памятник, белый мрамор которого золотили лучи солнца. Перед памятником стоял глиняный горшок с букетом увядших лиловых георгинов.

Бешеный Пес бросил взгляд на надпись на камне:

«Здесь покоится тело Греты Вильгельмины Трокмортон. Жена, мать, друг. Апрель 17, 1820 – декабрь 23, 1893».

Внезапная боль пронзила его. Он закрыл глаза. О Господи...

Налетел ветерок, и листья приветливо зашуршали над его головой. Он медленно открыл глаза и увидел, что Мария наблюдает за ним. В ее глазах впервые он не увидел враждебности или отчужденности.

– Вы в порядке?

У него появилось непреодолимое желание протянуть к ней руку, сказать ей, что он понимает. Но он не мог сдвинуться с места. Просто стоял как идиот, смотрел на нее, чувствуя, как ее печаль сливается с его печалью и камнем ложится ему на сердце.

Наконец он выдавил:

– В порядке.

Она посмотрела на него еще раз, а потом отвернулась. Медленно, будто каждый шаг давался ей с трудом, она подошла к скамейке и села на самый краешек, крепко сжав ноги, положив руки на колени и опустив голову.

Расе тоже подошел к могиле. Встав на колени, он заменил увядшие цветы свежими.

– Садись, сынок, – позвал он, а потом начал тихо и невнятно разговаривать с памятником.

Бешеный Пес обошел могилу и сел на скамейку. Мария не подняла головы, но напряглась и отодвинулась.

Расе, все еще стоя на коленях, откашлялся.

– Привет, Грета.

Он говорил тише и мягче обычного. Его голос наполнился какими-то щемящими нотками, в которых чувствовалась любовь, а возможно, и уважение. На Бешеного Пса тихое приветствие Расса произвело неожиданно сильное впечатление. Оно напомнило ему, что именно в таком тоне разговаривала с ним его мать много лет назад.

– Сегодня мы пришли не одни, – шепотом продолжал Расе. – С нами мистер Стоун. Я возлагаю на него большие надежды. Что ты думаешь относительно него?

Бешеный Пес посмотрел искоса на Марию.

Она сидела все так же прямо. Ее руки так же чопорно лежали на коленях. Она не смотрела ни на отца, ни на могильный камень. Но даже по ее профилю он понял, как она напряжена. Губы плотно сжаты, у уголков рта обозначились морщинки.

Вместе с тем казалось, что она... возбуждена больше, чем обычно. Как если бы она еле удерживала на тонкой, рвущейся ниточке свое ускользающее самообладание.

Легкий, наполненный запахом лаванды ветерок колыхнул траву. Расе закрыл глаза и глубоко вдохнул его. Медленная счастливая улыбка озарила его лицо.

– Я тоже так думаю, – прошептал он, но его слова тут же унес ветер. Обернувшись к Бешеному Псу, он спросил: – Чувствуешь?

Бешеный Пес заставил себя отвлечься от мыслей о женщине, сидевшей в полном молчании рядом с ним и казавшейся такой печальной, одинокой и потерянной.

– Что я должен чувствовать, Расе?

– Закрой глаза.

– Хорошо.

– А теперь слушай. Слушай ветер...

Над головой от ветра шелестела листва дуба.

– Вдохни аромат фруктов. Яблок, груш...

Бешеный Пес и вправду ощутил еле уловимые сладковатые запахи сада. Блуждающая улыбка против его воли появилась на губах. Он услышал медленные шаркающие шаги приближавшегося к нему Расса, потом тихий хруст старых костей и хриплое дыхание.

Бешеный Пес открыл глаза и увидел прямо перед собой стоящего на коленях Расса.

– Это Бог, – шепотом сообщил он. – Он не в церкви—в здании, построенном с помощью молотка и гвоздей. Он в нас, в доброте, с которой мы относимся друг к другу. В любви, которую мы позволяем себе чувствовать.

Мария фыркнула: – Ха.

Боль затуманила взор Расса. Он сел на траву и положил старческие, в голубых прожилках, руки на колени.

– Моя дочь не верит.

Сколько же грусти звучало в его голосе!

Мария посмотрела на него без всякого выражения.

– Однажды я уже поверила.

Расе встретился с ее холодным взглядом.

– Бог– не игра в рулетку, Мария. Нельзя пустить шарик по кругу один раз, а потом, если проиграешь, больше даже не пытаться играть.

– Брось, Расе, – безжизненным голосом возразила она.

– Нет, это ты брось. – Она встала.

– С меня довольно на сегодня. – Она задержала взгляд на памятнике. – Попрощайся за меня с мамой.

– Попрощайся сама.

Мария не ответила, казалось, она даже не слышала, что сказал отец. Ее взгляд приковал небольшой клочок земли со скошенной травой сбоку от могилы матери. Что-то мелькнуло в ее глазах, но она тут же отвела взгляд и, приподняв юбки, быстрыми шагами направилась к дому.

Мужчины проводили ее взглядом: Бешеный Пес – сидя на скамейке, Расе – в траве у его ног. Оба молчали.

Когда Мария исчезла в доме, Расе устало вздохнул и поднялся на ноги.

Бешеный Пес тоже встал, подошел к старику и положил руку на его костлявое плечо. Ему хотелось как-то успокоить Расса, но он не знал слов утешения, поэтому он просто молча стоял рядом.

– Ах, Грета, – шепнул старик, – наша маленькая девочка умеет сделать так больно...

Бешеный Пес промолчал. Да и что он мог сказать? Неожиданно Расе повернулся к нему:

– Ты бы мог ей помочь.

– Я ведь ее даже не знаю.

– Ты просто не хочешь.

Бешеному Псу хотелось засмеяться и уйти, но голубые глаза старика приковали его к месту.

– Возможно.

Глаза Расса снова потускнели.

– У отговорок есть свойство – они возвращаются к тому, кто их так любит. Даже на такой маленькой и затерянной в глуши ферме, как наша.

Бешеный Пес взглянул поверх седой головы Расса. На языке вертелся вопрос, требовавший ответа. Он понимал, что нельзя его задавать – какое ему дело? – но он не смог удержаться. Что-то в лице Марии тронуло его, и он хотел знать почему.

– Что с ней такое?

– Тебе придется самому задать ей свой вопрос.

– Она мне не скажет.

– С первого раза, может, и нет. А ты еще попытайся. Ты же боец, не так ли?

– Но не на женском ринге.

Расе испытующе посмотрел на Бешеного Пса и вдруг почувствовал, что он... уязвим. Вероятно, в детстве он был испуганным одиноким ребенком.

– И не сейчас, – продолжал Расе.

Бешеный Пес понимал, что разговор следует сейчас же прекратить, но ему хотелось узнать еще кое-что личного характера. Он старательно подобрал подходящие слова: