Пленительные наслаждения - Элоиза Джеймс Страница 22

– Почему? – удивилась Габби. – Вам не нравится?

Квил на миг прикрыл глаза. В этом вся она. Она оказалась единственной женщиной из тех, кого он когда-либо встречал, чьи глаза не умели лгать. От того, что читалось в них – неподдельное, чистое желание, – он испытал приятную боль внизу живота.

Габби встала перед ним почти вплотную, обвила за шею и приблизила губы к его рту. Квил с трудом сдержался, чтобы не подхватить на руки пленительное тело, унести куда-нибудь и прижиматься к нему снова и снова.

Темно-вишневый рот обещал слишком много, чтобы устоять перед соблазном. Квил резко притянул ее к себе – да простит его Бог! – и вобрал в себя ее губы. В этот раз все было по-другому. Габби уже начала понимать кое-что в поцелуях. Она напряглась и, открыв свои прелестные губки, приветствовала его тихим сдавленным стоном.

И вдруг все кончилось.

Дверная ручка шевельнулась за его спиной.

Он прервал поцелуй и снял с шеи руки Габби.

– Подите прочь! – рявкнул он сквозь закрытую дверь в коридор.

Габби посмотрела на него изумленно и улыбнулась широкой, сияющей улыбкой – свидетельством открытого для себя удовольствия.

– Спасибо.

– За что?

– Я не представляла, что целоваться настолько приятно, – произнесла она хрипловатым голосом. – Нет, «приятно», пожалуй, не подходит… это меркнет по сравнению с теми ощущениями, которые я испытала…

Габби снова хотела прижаться к нему, но Квил остановил ее движением руки. Она не обиделась и все так же улыбалась.

– Теперь я понимаю, почему отец не позволял мне проводить время с джентльменами. Сейчас я сожалею, что Питер уехал в Бат!

Наступило неловкое молчание.

– Да, конечно, – наконец выговорил Квил. Как можно вырасти в этом мире и остаться такой неискушенной? – Габби, – сердито нахмурился он, – вы не должны требовать поцелуев от мужчин, кроме… – у него язык не поворачивался назвать имя Питера, – кроме вашего будущего мужа.

Но Габби его не слушала.

– Квил, я даже не предполагала… Я о поцелуях.

В ее просветленных глазах прыгали веселые искорки.

– Ox… – безнадежно вздохнул он. Не помешало бы сейчас выпить бренди, хотя день еще только начался. – Вам лучше всего пойти наверх и привести в порядок волосы. Позже я провожу вас в «Хори-банк». – И Квил рывком открыл дверь.

Габби с грустью наблюдала, как он уходит. «Так спешит, будто за ним гонятся черти». Несомненно, он уже пожалел, что целовал ее. Она вздохнула и, выбросив его из головы, пошла к себе.

Может, к возвращению Питера доставят новые платья? Тогда он будет смотреть на нее таким же горящим взором, как и Квил. Она твердо помнила о дьяволе, соблазне и похоти. Это звучало во множестве проповедей, но в них не упоминалось о поцелуях. О том, как они… неописуемо восхитительны. Но, вспоминая, как ее целовал Квил, она почему-то не могла вообразить, что Питер вот так же, рывком притянет ее к себе и будет так же алчно вкушать ее губы. Без сомнения, его поцелуи будут нежнее. В таком случае замужество может оказаться сплошным наслаждением.

В своей спальне она достала миниатюрный портрет Питера и улыбнулась, глядя на ласковые карие глаза и шелковистые каштановые локоны. Скорей бы он возвращался!

* * *

Примерно час спустя прибыла леди Сильвия. Габби в благостном настроении возвращалась после беседы с Кодсуоллом.

Не найдя его в главном холле, она спустилась в комнаты для слуг. Удостоверившись, что во время той свалки в гостиной он ничего себе не повредил, она смирила свою гордыню и попросила прощения за ложь.

– Я говорила с Квилом. Он заверил меня, что виконт вас никогда не уволит.

Кодсуолл ответил легким полупоклоном и понимающе улыбнулся. Вся прислуга знала мелочность и придирчивость Питера Дьюленда. Дворецкий нисколько не осуждал молодую леди, оказавшуюся в тупиковой ситуации.

– Забудем об этом, мисс Дженингем. Я зацепился за рыболовный крючок и уронил чайник. Бывает.

– Ничего подобного, это моя оплошность! Я всегда была неуклюжей.

– Просто ангел подставил вам подножку. Так говорила моя мать, когда мы приходили домой с ободранными коленками.

– Очень добрые слова, – улыбнулась Габби.

К тому времени, когда Кодсуолл проводил ее до главного холла, они уже были друзьями.

Едва она ступила на порог гостиной, как сразу стало ясно, что приехала ее компаньонка. И какая! Габби с открытым ртом остановилась в дверях.

Леди Сильвия была полной противоположностью сентиментальной в своей скорби Китти. Квил, видимо, ей что-то сказал, и она загоготала в ответ.

Она сидела в окружении трех тявкающих собачек. Их развевающиеся хохолки были украшены бантами ярко-розового цвета, под цвет ее платья, украшенного множеством ленточек, с удивительно смелым декольте. Женственность ее одеяния не соответствовала мужеподобной внешности. К тому же она курила тонкую сигару.

– А вот и мисс Дженингем. – Квил оглянулся на Габби. – Леди Сильвия, позвольте вам представить невесту моего брата, мисс Габриэлу Дженингем. Мисс Дженингем это леди Сильвия Брейкнетл.

Дама посмотрела на Габби, затем на Квила.

– Дьюленд, какие у девушки могут быть дела на половине слуг? Милая, уж не пытаетесь ли вы заработать капитал на их расположении? Я не одобряю такое общение. – Пронзительный гнусавый голос леди Сильвии прозвучал словно крик раненой птицы. – Ну что же вы молчите, девушка? Кошка язык отъела?

– Мы с миссис Фарсолтер обсуждали меню, миледи, – быстро нашлась Габби, неуклюже исполнив реверанс.

– У нее манеры служанки, – презрительно фыркнула леди Сильвия. Габби почувствовала, что у нее начинает краснеть шея. – Это лучшее, на что вы способны, девушка?

– Меня зовут Габриэла Дженингем. Еще меня учили делать церемониальный реверанс. – Габби величаво продемонстрировала свое мастерство. – Но мне объясняли, что так приветствуют только членов королевской семьи.

Дама ухмыльнулась, уловив легкое раздражение в голосе Габби.

– Ну, по крайней мере у девушки есть характер. – Габби уже не рассчитывала, что к ней обратятся по имени. «Девушка» – только так. – Это мои «три грации». – Леди Сильвия указала на собачек своей сигарой, от которой кверху вилась тоненькая змейка голубого дыма.

– Они очаровательны, – пробормотала Габби.

– Надежда, Правда и… – леди Сильвия напряженно высматривала третью собачку, – и вон там – Красота.

Все повернули головы в ту сторону. Из-под кресла возле дверей, где, раскорячившись, сидела Красота, по мраморному полу пробирался небольшой ручеек.

– Она слишком смышленая, чтобы беспокоить меня по пустякам, – любовно прощебетала леди Сильвия. – Все три собаки – французские и ведут себя, как и подобает француженкам. Такие же капризные…