Разлучница - Эллина Наумова Страница 22

Думы теперь забивали голову Киры Петровны очень плотно, что мешало им двигаться, течь, сменяться. Они давили, все болело. Она хотела научить окружающих примером своей жизни. Не получилось из-за Аси. Эта потенциальная самоубийца не соображала, что могла миллион раз согласиться с теткой на словах, но не обрести мира и лада. Кире Петровне нужны были ее дела. И тогда старуха постановила про себя научить молодых достойно умирать – без жалоб и откровений. «На этот пример у меня силы достанет. Ведь и о последнем уходе я знаю, как надо, как от людей не стыдно, – кружила она вокруг неумасливаемого ничем мучителя-вопроса: «Скоро ли?» Развод племянника с женой лишал смысла последний этап ее героического перехода от рождения к смерти. Некого учить. Незачем терпеть. Некому жаловаться. Она поторопила Сашу и Асю с разъяснениями – невмоготу было ждать свершения. Доигралась Аська, допрыгалась. Себя не пощадила. И Кире Петровне старческий покой сломала. Старуха преодолела ярость и подошла к ней, мерзавке, чтобы надоумить: нельзя таких золотых мужиков, как Саша, другим бабам отдавать. И что услышала?

– Если мужчина не хочет бросить женщину, его не прогонишь. Если хочет, не удержишь. Это же ваша наука, Кира Петровна. Вы годами твердили, я зарубила на носу.

– Твердила, чтобы ты подлаживалась к нему. Поделом тебе, дуре.

– Нам всем поделом.

– Ты меня с собой не… – начала Кира Петровна и осеклась.

Асе показалось, что целую секунду глаза старухи не излучали самоуверенности, но вбирали нечто. «А что им вбирать? – тоскливо подумала она. – Уже уходили и не возвращались люди. Уже уходила и не возвращалась она. Просто в старости трудно даются перемены. Просто мне ее опять жаль, а ей меня нет». Ася ошиблась. Изумившим ее взглядом смотрела торжествующая предсказательница. Она часто кричала: «Саша тебя бросит». И вот свершалось. Почему, почему Аська не хватается за полу его пиджака? Еще можно умолить, упросить, тетка будет за нее, идиотку. Что станется с Кирой Петровной? Что? Ох, пора умирать. В возрасте Киры Петровны право на существование имеют только ответы, но не вопросы.

И Кира Петровна, уединившись, призвала Дашу. Аська чужая, неблагодарная. А девочка – кровная родственница, выращенная собственными руками. Она жалеет, она понимает: так богато теперь в доме, так хорошо, а сил нет.

– Помру я, внучка.

– Здесь и сейчас? – преувеличенно разволновалась Даша. – Я уже в панике.

– Нет, вообще, – успокоила ее Кира Петровна. И заплакала: – Дашенька, что меня ждет на том свете? – Она помнила клятву идеально умереть, но не могла совладать с нервами. – Попрекнут меня там: «Кира, Кира, ты все знала, все умела, а других не надоумила». Верно, адом накажут.

Даша не отвернулась. Она засмеялась. И Киру Петровну свалил бы удар, не затараторь девчонка:

– Случится по-другому. Ты будешь робко стоять, трястись от жутких предчувствий и сожалеть о непоправимости всего. И вдруг услышишь красивый ласковый голос: «Кира, бедная Кира, ничего ты не знала и не умела, ибо дано тебе не было. Никому не дано знать и уметь за других. Смотри, вон та чудесная маленькая девочка – твоя бабушка. А тот симпатичный нежный старик – твой сын. Возьмитесь за руки и бегите, резвитесь на синей траве под оранжевыми деревьями на фоне зеленого заката…»

– Почему на синей? – кротко спросила старуха.

– Не знаю, – озадаченно призналась Даша. – Но необычно, прикольно. И чтоб собаки в горошек. И медведи в полосочку.

Кире Петровне вовсе не хотелось обниматься с полосатым медведем. Ей жить хотелось, чтобы уважали и слушались. Но чем-то внучкин бред ее успокоил. Засыпая, она шепотом повторяла: «Кира, бедная Кира…»

Наконец Саша созвал семью. Ася явилась с Мотей. Кошка, спрыгнув на пол, недовольно вылизалась, потом улеглась на Сашины колени и предалась созерцанию кончиков своих усов. Щедрый и великодушный Саша сделал блестящий доклад. Содержание каждой женщине. Квартиры. Заграничный отдых раз в год.

– Вам с мамой хорошей двухкомнатной пока хватит, а после я тебе отдельную куплю, – повернулся он к дочери, беспокоившей его легкомысленным хихиканьем.

Даша поднялась, как перед вызвавшим на уроке преподавателем, затем нахмурилась и села на диван, закинув ногу на ногу.

– Ты, папа, теперь пуганый, да? Сначала убедишься в том, что новой жене ничего, кроме положения твоей жены, не надо. Потом родишь с ней сына, которого хотел вместо меня. И окажешься под каблуком, так что ничего я от тебя не получу.

Саша покраснел.

– Ты, мама, бросишься в роман с каким-нибудь единоверцем и единомышленником, как в кратер вулкана. И сгоришь, будь уверена. Он же задержится на краю, поломает руки, завяжет с алкоголем и наркотой и опишет в бездарном рассказе не столько тебя, сколько почему сам не прыгнул за тобой следом.

Ася побелела.

– А в мои вопросы вникнет Кира. Она насквозь всех видит. Она и на королей моих погадает. И стихи мои, зевая, станет слушать.

– Стихи? – вскинулась Ася.

– Уж не первый год что-то сочиняет, – буркнула Кира Петровна. – Глупость все это, но ей нравится.

– Поясню, – встряла Даша. – Кира духовно от сохи и гордится этим. Но у нас с ней много других точек соприкосновения. До вас дошел смысл? Я остаюсь с Кирой. Я, видите ли, в отличие от вас, организм простейший. Вам некогда изучать меня под микроскопом. А с тетей-бабушкой мы в одной капле воды хаотически вертимся, беспорядочно сталкиваемся и балдеем.

Кира Петровна трясущимися руками тянулась к Даше. Саше и Асе почудилось, что она девочке в горло вцепится.

– Дашенька, я завтра же пойду и завещаю тебе квартиру! – возопила старуха.

Ася поморщилась от безвкусицы происходящего. Сейчас Дашка перестанет чудить и выберет ее, мать.

– Разумеется, – словно мелочь из кармана обронила Даша. – Съездим с папой, я свободна. А вас, родители, я отпускаю на все четыре стороны.

Саша с Асей непроизвольно подвинулись друг к другу. Еще миг – и они обнялись бы. Не исключено, что Даша этого и добивалась. Но Кира Петровна все никак не могла остановиться:

– Дашенька, люди за наследство и чужих стариков терпят, а я ведь тебе своя. Я тебя вынянчила.

– В доску своя. Иначе меня оглушило бы слово «наследство», – сухо сказала Даша.

Саша вызвал дочь в коридор:

– Если ты не желаешь делить кров с матерью, я куплю тебе однокомнатную в приличном доме.

– Трехкомнатную мне с Кирой в придачу, я же сказала! – заорала Даша.

Старуха метнулась в свою комнату. Саша – в кухню. Даша вернулась к матери. Ася погладила густые дочкины волосы:

– Мотьку отдашь, бунтовщица?

– Нет, – старательно изобразила жестокость девочка, – кошки хранят верность стенам, а не презренным хозяевам.

– Сиамские – хозяевам.

– Тогда ни ты, мам, ни я ей не хозяйки.