Три ночи - Дебра Маллинз Страница 22

Корнуолл, Англия

Апрель 1816 г.

Он отомстит.

Люсьен стиснул мозолистыми руками поводья своего жеребца, глядя на дом лорда Чезвика с холма, откуда хорошо просматривались окрестности.

Пять лет заняла у него дорога домой, в Англию, четыре года из них он проработал подневольным матросом на борту «Морского дракона» под началом промышлявшего контрабандой жестокого капитана Следжа. Последний же год он провел в более сносных условиях как член экипажа пиратского судна с ласкающим ухо названием «Месть».

То, что «Морской дракон» был потоплен пиратами, оказалось спасением для Люсьена. И год, проведенный с удачливыми пиратами, возместил, нет, удвоил то состояние, которое у него когда-то было.

Умер ли он? Едва ли это было так.

Обгоревший труп вора, стащившего его карманные часы, приняли за тело Люсьена Дюферона, и лондонские власти объявили о его смерти, после чего был произведен раздел его имущества. Все состояние Люсьена пропало, его деньгами давно распоряжались другие люди. А сводный брат Роберт с его проклятой жадностью купил Торнсгейт, но не посмел ни разу появиться в нем. Поместье так и стояло пустым и заброшенным.

Отец Люсьена умер, пока он нес адскую службу на «Морском драконе», так что Роберт унаследовал титул герцога Хантли. И когда несколько дней назад Люсьен посетил дом Хантли в Лондоне, слуги выставили его за дверь.

Только Данте признал его. Бедняга побелел, как полотно, когда Люсьен появился в его квартире, но быстро оправился и рассказал Люсьену, что произошло за время его отсутствия.

То, что Люсьен узнал, привело его в ярость. Отец умер, дом продан, состояние сгинуло. Если бы не последний год с пиратами, он был бы сейчас нищим. Несправедливость произошедшего мучила его, и Люсьен знал, что не сможет успокоиться, пока не восстановит утраченное.

Конечно, он не мог вернуть к жизни отца, зато мог потребовать возвращения отнятых у него материальных ценностей. И он мог отомстить человеку, ответственному за все это, – Чезвику.

Наверное, нужно было убить Чезвика раньше, когда у него была возможность сделать это в честном поединке, и тогда ничего подобного не произошло бы. Но Люсьен не мог устоять перед красотой Эвелин, он был очарован лицом этой сирены, ее чувственностью и достоинством. Во время своего изгнания Люсьен много думал о ней и всегда задавался вопросом, знала ли она о деяниях своего отца.

Мысль об Эвелин тут же вызвала в памяти ее образ, но Люсьен постарался не поддаваться воспоминаниям о мольбе, застывшей в ее зеленых глазах. Ни одна женщина, какой бы она ни была хорошенькой, не стоит того, что он потерял. Их дурацкая сделка обошлась ему очень дорого.

Ночи, что они провели вместе, вряд ли теперь имеют значение. Эвелин уже, наверное, вышла замуж и подарила мужу одного, а то и двух наследников.

Может быть, она подурнела за эти годы. Располнела. Люсьен сомневался в том, что при встрече с ней сегодня он нашел бы ее привлекательной.

Интересно, найдет ли она привлекательным его. Он посмотрел на свои затянутые в перчатки руки, сжимавшие поводья. Перчатки скрывали шрамы и мозоли от долгой работы с канатами на судне. Да и все его тело было покрыто шрамами, большей частью оставленными обжигающими ударами кнута Следжа. Будет ли их вид отвратителен для благовоспитанной леди? Ведь даже небольшой шрам на виске, служивший напоминанием о неосторожности одного из моряков, отпугнул от него пару девчонок. Захочет ли такая женщина, как Эвелин, леди, провести с ним сейчас три ночи? Теперешний Люсьен совсем не походил на того беззаботного шалопая из общества, которым был когда-то. Он был похож на того, кем в данный момент и был, – человеком, вырвавшимся из ада.

Куда приведут его эти мысли? Спохватившись, Люсьен запретил себе размышлять на эту тему. Бесполезно оплакивать прошлое, сейчас ему следует сосредоточиться на выполнении основной задачи. Ему нужно встретиться с бароном и убить его, как и следовало сделать несколько лет назад. Возможно, тогда его загнанная душа обретет покой.

Люсьен перевел своего жеребца в галоп и поскакал к дому Чезвика.

– Мисс Стоддард, там джентльмен спрашивает вашего отца.

Эвелин вздохнула и отложила счет, который внимательно изучала. В течение последнего месяца количество предъявленных к оплате счетов выросло втрое.

– Кто это, миссис Бейнз?

– Только не сквайр Лофтон, – неодобрительно фыркнув, ответила экономка.

– И слава Богу. Этот тип надоедлив, как муха. – Эвелин встала и поправила юбку своего старенького розового утреннего платья. – Миссис Бейнз, не посчитаете ли, сколько свечей у нас осталось? Хотелось бы растянуть их на как можно более долгий срок, тогда в этом месяце нам не пришлось бы покупать еще. И я смогла бы расплатиться с аптекарем.

– Хорошо, я сделаю это. – Экономка помедлила. – Хотите, чтобы я присутствовала при вашей встрече с этим джентльменом?

– Это не обязательно. – Эвелин направилась к двери. – Наверное, это один из старых партнеров отца по картам пришел выразить соболезнования... а может, потребовать старый долг, – закончила она с ноткой сарказма в голосе.

– Будьте осторожны, – посоветовала миссис Бейнз. – Иногда люди только выглядят, как джентльмены, а на самом деле они совсем не такие. Я буду неподалеку, если потребуется.

– Спасибо за заботу, но со мной все будет в порядке.

Люсьен мерил шагами маленькую гостиную, едва сдерживая нетерпение. Теперь, когда настал его час, он едва владел собой. Наконец-то он отомстит.

Справедливость восторжествует.

Послышался звук открываемой двери, и Люсьен повернулся, готовый лицом к лицу встретиться с человеком, укравшим его жизнь.

Эвелин замерла в дверях с широко распахнутыми от изумления зелеными глазами. Она не была полной. Она не была подурневшей. Эвелин была такой же красавицей, какую Люсьен помнил, разве что с еще более женственной, соблазнительной фигурой. Однако эта незначительная перемена делала ее еще более желанной, хотя и лишала той невинности, что была ей присуща пять лет назад.

Изумление на лице Эвелин сменилось лучистой радостью.

– Люсьен? – не веря глазам прошептала она.

Прошло столько времени, но Люсьена снова взволновало то, что эти губы произнесли его имя. Удивленный теплотой ее улыбки, искренним радушием в ее глазах, он уже готов был подойти к ней и сказать, что никогда не забывал ее. Но пока он стоял и смотрел, лицо Эвелин вдруг стало белым, как кружева ее платья, и она ухватилась за дверную ручку ослабевшими пальцами. Ее радость растаяла, будто встреча совсем и не обрадовала ее.