В его власти - Стефани Слоун Страница 22

Петтибоун пронзительно свистнул — обе собаки сразу кинулись к нему и с трудом остановились, едва не пролетев мимо.

— Смотрите, как это делается. И никак иначе, — саркастически сказал Петтибоун. Он низким голосом зарычал на собак, потом наклонился, чтобы пристегнуть поводки. Собаки боязливо присели перед ним.

Ноги этого человека все еще трепыхались в воображении Джеймса, вокруг погруженного в воду лица всплывали один за другим последние пузырьки. Джеймс снова взглянул на озеро в полной уверенности, что сможет дотащить Петтибоуна до берега и мигом покончить с ним.

— Очень поучительно, — пробормотал Джеймс, перед мысленным взором которого все еще плавало мертвое тело Петтибоуна. — Теперь, возвращаясь к балу поклонников Киприды, — он состоится завтра вечером. Нам нужно…

— Приглашение, — оборвал его Петтибоун, выпрямился, достал из внутреннего кармана сложенный в несколько раз лист писчей бумаги и передал Джеймсу. — Сделано. Доставка писем дело непростое, так что передайте это леди Клариссе, и пусть она спрячет его подальше.

Джеймс якобы по-дружески обхватил Петтибоуна за шею и сжал ее.

— Давайте поладим, а? Со своей стороны я сделал все, что в моих силах, но, боюсь, мое терпение на исходе. Вы у «Монахов» столь же незначительное лицо, Как и я, иначе вы не стояли бы здесь в этом дурацком парике, не выгуливали собак и не заставляли служанок выполнять для вас грязную работу. Только если я сумею сделать свое дело, меня повысят в ранге внутри организации. А вы можете рассчитывать на то же самое?

Петтибоун смотрел на Джеймса каменным взглядом, его лицо сделалось багрово-красным.

— Ладно. Я вижу, мы понимаем друг друга.

Джеймс еще раз стиснул шею Петтибоуна, потом отпустил его и отступил назад.

— После полудня я пришлю портного и модистку, — задохнувшись, сказал Петтибоун и сплюнул.

— Портной не обязателен, — ответил Джеймс. Меньше всего ему хотелось, чтобы Клариссе пришлось пройти примерку. — Закажите костюмы-домино для леди Клариссы и меня и пришлите модистку для мисс Беннетт.

Петтибоун кивнул.

— Конечно. — Он взял поводки и повернул к Кенвуд-Хаусу.

— А что Беннетты? Я надеюсь, вы придумали разумное объяснение тому, что девушки не будет дома? — Спросил Джеймс. Ему в самом деле было любопытно, да к тому же доставляло удовольствие задерживать Петтибоуна.

— Эти мерзкие канадцы тем же вечером отправляются на бал к Саттерам и скорее всего будут отсутствовать всю ночь, — ответил Петтибоун, не поворачиваясь к Джеймсу. — А девушка официально еще не принята в обществе, она не может быть там. Это все?

Прежде чем ответить, Джеймс насладился своей только что обретенной властью.

— Да, пока, хотя я думаю, что будет лучше, если я возвращусь в дом первым.

Джеймс обошел своего собеседника и, не оглядываясь, пошел вперед. Он мог бы поклясться, что чувствовал, как Петтибоун кипел от злости.

Кларисса тихо прикрыла за собой дверь и прислонилась к ней. С тех пор как она сторговалась с Айрис, ей удавалось не оставаться наедине с Джеймсом. Ночь постыдного поведения в обмен на его амуры представлялась ей удачной сделкой, но она боялась, что Джеймс не разделяет ее мнения.

Она сбросила фрак и села, чтобы расстегнуть жилет. Айрис в этот день была исключительно послушна, и Кларисса сумела значительно продвинуться в эскизах. Она надеялась через несколько дней приступить к написанию портрета и, если прикинуть, сколько времени потребуется для его завершения, воссоединиться с матерью по крайней мере к октябрю.

Кларисса справилась с последней пуговицей и быстрым движением сдернула жилет, после чего подвинулась на край кровати и наклонилась, чтобы снять правый сапог. Из письма она знала, что мать жива. Но хорошо ли с ней обходятся? Тревога за мать возвращалась снова и снова. Джеймс уверял, что маркиза в безопасности, хотя должен был бы добавлять «пока». Кларисса не верила обещаниям крысы и его сообщников.

Она тянула изо всех сил, но сапог не сдвинулся с места. Она едва сдерживалась, чтобы не заплакать.

Слезы не помогут. Она перестала стягивать лоснящуюся мягкую кожу сапога, села, уронив лицо на руки, и дала волю слезам. Она плакала о своей матери. Она плакала о Джеймсе, которому хотела верить, но на это у нее не было оснований. И она плакала, жалея себя. Эта головоломка оказалась сложнее, чем ей представлялось вначале, — слишком сложной для нее. Она распрощалась со своей прошлой жизнью в Англии, начала новую жизнь в Париже и осталась в здравом уме. Но это оказалось непереносимо. Многовато для любого рассудка.

Дверь открылась, требуя внимания Клариссы. Она торопливо вытерла глаза рукавом рубашки и подняла глаза — на пороге стоял Джеймс. Он закрыл за собой дверь, быстрыми шагами пересек комнату и остановился перед ней, будучи явно в гневе.

— Разве я не предупреждал вас не разыгрывать спектакль? Это, — он широким жестом обвел комнату, — не сцена. Если вы не сделаете того, что вам предписано, «монахи» убьют вас и вашу мать. Я ясно объясняю?

Чтобы не заплакать, Кларисса широко раскрыла глаза.

— Вам ненужно говорить мне такие вещи…

— Вот как? Тогда, пожалуйста, объясните мне, почему мы должны везти мисс Беннетт на бал поклонников Киприды, — оборвал ее Джеймс, наклоняясь так, чтобы его лицо оказалось напротив ее лица. — Как вам это пришло в голову? Что за причина заставила вас пойти на это?

— Вы… — прошептала она, не в силах сказать больше.

Он с силой схватил ее за плечи и потряс.

— Что за ерунда, Кларисса, — свирепо сказал он, глаза у него были бешеными: — Рассказывайте все как есть!

Кларисса больше не могла сдерживать слезы. Она попыталась вырваться из его рук и зарыдала.

— Вы… вы причина того, что я предложила поехать на бал Киприды. Мысль о том, что вы были с Айрис, невыносима для меня. После всего, что случилось, вы все равно дороги мне. Я сделала это из-за вас. Джеймс отпустил ее и отступил назад, едва не упав в камин.

— Это правда? — спросил он голосом, который стал внезапно безжизненным.

— Джеймс, я изо всех сил старалась заглушить свои чувства. Но это выше моих сил, если быть честной перед собой и перед вами.

Кларисса знала, чем рискует, открывая свое сердце Джеймсу. Она не могла больше отрицать того, что чувствовала. Смирившись с предательством своего сердца, она решила, что нет смысла скрывать это от Джеймса.

— Черт, Кларисса! — вырвалось у него. — Вы не можете так поступать. Не сейчас. Я просто…

Этот человек однажды уже разбил ей сердце, так что Кларисса не удивилась бы, сделай он это снова. Но она хотела быть честной перед собой чего бы это ни стоило.

— Джеймс, я понимаю. Не надо сердиться. Вы не испытываете того, что испытываю я, и… — Кларисса внезапно остановилась. — Джеймс, что это значит?