Странные игры - Джейн Энн Кренц Страница 22

Большая фотография над камином показывала каньон Найтвиндс на рассвете. Зоя сделала ее сама в конце прошлого месяца, и вложила в это всю душу. Четыре дня подряд Итан вставал ни свет, ни заря, чтобы терпеливо ждать на краю обрыва, пока она отщелкивала кадр за кадром, изводя ролики пленки, выискивая правильный ракурс.

Любовно поправив фотографию, Зоя повернулась к паре кресел у камина, где взрослым предполагалось читать долгими зимними вечерами. В этот момент она была одним открытым контуром, пробуя «на вкус» водоворот энергии.

Из горла рванулся крик, который едва удалось подавить. Она как будто попала в густую и липкую сеть невидимой паутины! Дрожа от отвращения, отпрянула за пределы досягаемости. Кровь бросилась в лицо, сердце бешено застучало. Зоя напряглась в попытке закрыться, захлопнуть распахнутые окошки души. Что это? Что?!

Память о самых страшных минутах в Кендл-Лейк поднялась из глубин, куда Зоя ее так старательно запрятала. Прочь, прочь! Это не клиника, это демонстрационный зал, ее библиотека!

Надо проверить. Может быть, она просто слишком болезненно все восприняла. Ведь, если всплеск воображения совместить с обостренными чувствами, один Бог знает, что получится.

Однако сверхчувствительность никогда еще не оборачивалась против нее. Зоя снова открылась для невидимых потоков и сделала осторожный шаг вперед.

Фу! В самом деле, словно цепкая паутина льнет к лицу, к телу, к самой душе! Там что-то есть, возле низкой табуретки для ног, – что вызывает тягостные воспоминания, отчего мороз по коже!

Такое уже было когда-то… но ведь это не Занаду! Это не Занаду.

Несколько минут Зоя повторяла эти слова, как мантру, но тошнота продолжала подниматься к горлу и в ушах не прекращался звон, что предшествует обмороку. Она стояла, борясь с собой, не позволяя себе обратиться в бегство. Необходимо было понять, в чем дело.

Нити паутины шевелились вокруг, как живые, время, от времени задевая и снова ускользая. Она не могла их видеть, но ощущала живо, как настоящие.

Не может быть! Она была здесь пару дней назад – приходила добавить несколько новых штрихов к дизайну – и не заметила ничего из ряда вон выходящего.

Что же тут успело произойти?

Надо взять себя в руки. Она побывала на стольких местах давно забытых преступлений, что отлично знает, как это ощущается. Здесь таких вибраций нет, и стены не кричат, как в тех случаях, когда в помещении была пролита кровь. Это что-то иное.

Энергетический поток был слабым, но до предела негативным, чернильно-черным, и не походил ни на один из тех, с которыми Зое приходилось сталкиваться в обыденной жизни. Ее шестое чувство живо реагировало на отголоски сильных страстей, а сильные страсти по природе примитивны. Ярость, страх, паника, ненависть, алчность и похоть – все это одноплановые эмоции, и даже самые слабые их следы чаще всего просты и узнаваемы.

То, что она ощущала теперь, было сложным, как мешанина разных красок. И оно внушало ужас.

Центром паутины была как будто та самая табуретка между креслами, так испугавшая Зою в первый момент. Осмотрев ее со всех сторон, она не нашла никаких изменений. Ни даже эха тяги к насилию или разрушению.

А впрочем… не совсем так.

У самой ножки что-то блеснуло. Осколок стекла. Зоя наклонилась подобрать его. Цвет показался знакомым.

Выпрямившись, она огляделась. Так и есть, исчезла маленькая ваза, из тех, в которые поставишь только букетик фиалок. Разбита.

И что-то еще было не так теперь, когда взгляд целенаправленно путешествовал по предметам. Но что?

Зоя несколько раз повернулась, не сходя с места, внимательно изучая окружающее.

Детский уголок! Как же она сразу не заметила!

На столике были намеренно оставлены несколько ярких, веселых предметов, как если бы дети встали из-за него минуту назад. Джефф пожертвовал на это одного из своих динозавров, Тео – простенький мотоцикл, который склеил сам. Зоя добавила к этому красную, как мак, кружку из столового набора, решив, что она хорошо впишется в общую гамму.

Теперь кружки на столе не было.