Жена на один год - Мария Коваленко Страница 22

Лера

Ни вечером, ни ночью, ни утром я так и не смогла поверить, что Никита приехал спасать меня.

Нет, встреча с ним больше не казалась психическим заболеванием. Привкус кофе во рту был слишком ярким для галлюцинации. А осколки чашки достаточно острыми, чтобы исколоть пальцы.

В моем доме, на моей кухне вчера хозяйничал именно он! Но то, что Никита готов тратить свое драгоценное время на мой банк… или, что еще безумнее, на меня… Это не укладывалось в голове!

Я готова была принять на веру версию, что он обещал защищать имущество приемных родителей. Или что каким-то образом должен СанСанычу, и теперь собирается заплатить по счету.

Гипотезы рождались с сумасшедшей скоростью. Воображение работало без остановки.

Окончательно запутавшаяся, я с трудом впихнула в себя завтрак. Потом убила два часа на подготовку к выпускному теоретическому экзамену.

Слова отказывались соединяться в предложения. Над каждым абзацем приходилось думать по полчаса. Но спрятаться от своих желаний все же не получилось.

Словно по расписанию, ровно в десять дверь дома без стука распахнулась, и сразу несколько мужчин наведалось ко мне в гости.

Двоих из них я знала — начальник охраны дома и мой сосед. Третьего видела первый раз в жизни, хотя вел он себя так, словно знал меня с рождения.

— Привет. Это Бояринов Павел, — Никита поспешил представить своего спутника. — Он мой партнер. В банковской сфере Паша разбирается лучше, так что будет помогать.

— Здравствуйте… Лера, приятно познакомиться!

Наверное, нужно было протянуть руку, но СанСаныч уже указал гостю на самое дальнее кресло в гостиной, и стало не до рукопожатий.

— И мне приятно. — Словно пришел на смотрины, а не обсуждать дела, партнер Никиты окинул меня оценивающим взглядом. — Я вообще специалист широкого профиля. А ради таких прекрасных клиенток готов расширять свои горизонты в любую сферу.

Ничего необычного он не произнес. За последний год подобные фразы я слышала не раз. Однако Никита и мой начбез так уставились на Бояринова, словно планировали испепелить его силой мысли.

Мне даже стало неудобно от такого внимания к моей персоне. Но сгореть со стыда Никита не позволил.

— Без доступа к документам сложно было оценить весь размах нападения на банк. Однако кое-что добыть все же удалось.

С этими словами он достал из портфеля черно-белые копии каких-то документов и принялся раскладывать их передо мной аккуратными стопками.

— Рейдерские захваты банков — явление крайне редкое, — начал рассказ Никита. — Если это не государственный захват… в так называемых «интересах граждан», то провернуть смену собственника почти невозможно. Банковское законодательство гораздо стабильнее, чем, скажем, налоговое или уголовное.

— На каждый чих есть своя инструкция, — подтвердил слова партнера Павел. — Прием персонала, увольнение, проведение собраний учредителей и голосование — все расписано до таких деталей, что даже у владельца нет возможности принять какое-либо решение по своему усмотрению.

— По сути, владелец банка — это винтик. Все, что он может, определять, как глубоко ввинчиваться в общую систему — на какие виды операций получать лицензии. Еще он может решать судьбу дивидендов. Всё.

Спорить с этим было сложно. Пока что львиная доля моих подписей ставилась под грифом «Ознакомлена». Сами решения исправно принимал управляющий или они принимались коллегиально на совете директоров.

Эта была одна из причин, почему я до сих пор не позвонила Никите. Не самая главная. Но прикрываться ею было удобно.

— В вашем случае ситуация еще интереснее. — Приглашенный «специалист по банкам» взял на столе одну из бумаг и передал мне.

— И что с этим не так?

Я уже много раз видела доверенность своего управляющего. Юристы с завидным упрямством прикрепляли ее копию ко всем договорам. Они словно лишний раз старались напомнить, что я хоть и хозяйка, но на деле пустое место.

— Всеволод Константинович Биркин — уникальный управляющий, — усмехнулся Павел. — Мало того, что у него доверенность без права передоверия. То есть он один единственный, и даже в случае болезни или отпуска никакого исполняющего обязанности быть не может. Но еще ради него были сделаны изменения в учредительных документах.

— Какие?

Я насторожилась. Один из юристов пару недель назад упоминал о каких-то изменениях. Он так волновался, когда рассказывал о них. Теребил галстук. Крутил между пальцами ручку… Но измученная подготовкой к госэкзаменам я благополучно пропустила все мимо ушей.

Мозг не пожелал впитывать лишнюю, как казалось, информацию. А через неделю я выяснила, что тот юрист больше не работает в моем банке.

— Вы не сможете уволить Всеволода Константиновича, даже если сильно захотите. — Павел больше не улыбался. — Он неприкосновенный. А второго управляющего в банке быть не может. Это не позволяет сделать законодательство.

— Биркин был близким другом семьи… — попыталась я пояснить такую странность.

— Другом? Семьи? — СанСаныч, который до этого хранил молчание, чуть воздухом не подавился. — Девочка моя, давай говорить прямо?! Сева был любовником Татьяны. Если бы не босс, она подарила бы ему этот банк.

— Но он работал… — Мне стало неловко за приемную мать, как за саму себя.

— Я не буду тут рассказывать, как именно он работал. — СанСаныч расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. — Сева готов был плясать на похоронах Николая Петровича. Не знаю, как этот павлин сдержался! Но вот в том, что именно он довел потом Татьяну до депрессии и именно он снабжал ее транквилизаторами — лично я не сомневаюсь.