Не его невеста - Юлия Гетта Страница 22

Но я не сдаюсь. Продолжаю отчаянно бороться в жалких бесполезных попытках остановить его натиск. Глеб словно обезумел и ничего не понимает. Его ладонь все сильнее смыкается в моих волосах, другая скользит по животу вниз. Я инстинктивно плотно свожу ноги, но Глеб грубо расталкивает их, стремясь проникнуть рукой между бёдер.

У меня начинается паника.

Это неправильно, ужасно неправильно! Так не должно быть!

Понимаю, что если не остановлю его сейчас, случится непоправимое. Не придумав ничего лучше, замахиваюсь и бью Глеба наотмашь ладонью по щеке.

Получается слишком сильно.

Шлёпок выходит настолько звонким, что оглушает. Ладонь обжигает, будто кипятком. Зато мне наконец удалось привлечь его внимание к своему протесту.

Смотрю на него растерянно, тяжело дышу.

Глеб же смотрит сначала с непониманием. Но очень быстро его взгляд наливается злостью. Глеб прикасается пальцами к своей щеке, будто не может поверить, что я его ударила.

Мне становится страшно от его взгляда. Кажется, будто Глеб сейчас ударит в ответ или просто возьмет и придушит меня к чертовой матери.

Но он лишь отталкивается рукой от столешницы и отступает назад, позволяя мне спрыгнуть вниз.

Пользуясь моментом, я незамедлительно проскальзываю мимо него и пулей вылетаю из кухни.

Сначала несусь в сторону лестницы, но, не добежав до нее, резко разворачиваюсь и выбираю другое направление. К выходу из дома. Не могу оставаться здесь с ним.

Хватаю с полочки в холле ключи от своей машины, обуваю первые попавшиеся кроссовки и, как есть, в домашних шортах и футболке выбегаю на улицу.

Врываюсь в гараж, на ходу разблокирую двери «Камаро». Будто боюсь, что Глеб сейчас догонит меня и…

И что? Изнасилует?

Не хочется верить, что он способен на такое, однако произошедшее только что на кухне говорит об обратном.

Мысленно даю себе оплеуху за то, что так думаю о нем. Глеб ведь остановился. Он бы не зашел так далеко, если бы я не позволила. Просто голову потерял, поэтому не слышал меня и не понимал ничего.

В груди странно щекочет.

Голову потерял… Не верится, что такое может произойти с мужчиной из-за меня. Во мне нет ничего особенного. Я простая девушка. Да, симпатичная. Фигура что надо. Но таких ведь очень много. По крайней мере, раньше еще никто и никогда не терял из-за меня голову. Тем более до такой степени, чтобы предать родного брата.

А может, дело вовсе и не во мне? Может, Глеб просто сам по себе такой темпераментный мужчина? И далеко не моралист, к тому же. Он ведь так и сказал, что позволяет себе все, что захочет. И будь на моем месте любая другая девушка, вполне возможно, повел бы себя точно так же…

Почему-то от этих мыслей становится больно.

Не понимаю, что со мной происходит. Почему я размышляю о причинах поступка Глеба, когда должна испытывать стыд за случившееся. И чувство вины перед Егором. Я ведь только что едва не занялась сексом с его братом. Позволяла целовать себя. Трогать. Целовала и трогала сама. Получала удовольствие от этого. Да по факту я уже ему изменила!

Это ужасно. Это несправедливо. Егор не заслужил такого. Гореть мне в аду…

А я уже и горю. В груди теперь жжет так, что не вздохнуть.

Давлю на газ, слишком резко выезжаю из гаража, заранее открывая с пульта ворота. Вылетаю на дорогу так, будто Глеб может вздумать преградить мне путь.

Но его и близко нигде не видно.

Нарезаю круги по городу без какой-либо цели, пытаюсь успокоиться. Слезы бегут по щекам. Волосы развеваются от ветра, поникающего сквозь открытые окна «Камаро», прилипают к щекам, пробираются в рот. Но мне на это плевать, я даже не убираю их.

Мой мир рушится со скоростью света, и я понятия не имею, что с этим делать.

Свадьба, планирование беременности теперь кажется чем-то абсурдным, неправильным. Но признать, что я должна отказаться от этих планов, оказывается невероятно сложно. Больно.

Господи, как больно…

Все мое существо отрицает вероятность такого исхода событий.

И я слабовольно надеюсь, что может еще получится выйти из этой ситуации без потерь.

Вот только как?

Рассказать Егору, что сделал сегодня Глеб? Тогда придется признаваться и в том, что я поддалась ему в какой-то момент. Что испытывала возбуждение и хотела с ним целоваться.

Господи, да у меня язык не повернется такое сказать! Это ведь то же самое, что всадить любимому нож в сердце.

А если не рассказывать, тогда что? Продолжать делать вид, будто все в порядке? Это подло. Да и вряд ли я так смогу.

Ощущение полной безысходности накрывает меня с головой и провоцирует на новую порцию слез.

Когда меня, наконец, немного отпускает, торможу у обочины и щупаю карманы шорт в надежде отыскать там свой телефон. Потом вспоминаю, что он так и остался лежать в кухне на столешнице. Запрокидываю голову и стону в голос от досады.

Просто замечательно! Я в домашних тряпках, без связи, без денег, а стрелка на датчике с уровнем топлива стремится к нулю. Но идея вернуться домой сейчас, когда есть большая вероятность вновь столкнуться там с Глебом, кажется мне почти что самоубийством.

Утыкаюсь лбом в руль и сижу так какое-то время, пытаясь понять, что же делать дальше.

В конце концов решаю поехать к Вике. К счастью, сейчас у нее такое время, когда трудно не застать её дома или рядом, во дворе, на детской площадке.