9 часов над Атлантикой - Виктория Мальцева Страница 22

Боже, как же она орёт, нет это не курица, это индюшка!

В мгновение подбегает стюардесса:

— В чём дело?

— Это я у вас хочу спросить, в чём дело? Почему эта женщина сидит на моём месте, да ещё и орёт?

— Вы уверены, что это ваше место?

— Конечно, вот мои билеты. У меня выкуплено два места.

— Вы не можете выкупить два места.

— Как же не могу, если выкупила? Вот и чек Вам, пожалуйста. Два крайних, вот это — показываю на место у прохода, и вон то вот у окна.

Я бухгалтер. У каждой сделки должно быть документальное подтверждение — это железно.

— Она чуть не выкрутила мне руку! — наглеет мамаша.

— Всего лишь деликатно попросила убраться с моего места!

— Так, прошу успокоиться, дамы! Давайте относиться с уважением друг к другу и остальным пассажирам нашего рейса! Мисс Харпер, у Вас действительно выкуплено два места. Но одно из них свободное. Мисс…

— Амира Наббани, — подсказывает курица, упаковав грудь в свой балахон.

— Мисс Амира, пересядьте, пожалуйста, в среднее кресло, если Вас не затруднит.

— Но мой ребёнок хочет смотреть в окно!

— Боюсь, это место принадлежит Мисс Харпер, и Вы можете поменяться только с её позволения.

— Я сама хочу смотреть в своё окно! — заявляю из вредности.

Амира резко встаёт, гневно дёрнув ребёнка так, что тот заорал — ну вот точно назло мне. И мы так летим дальше — я у окна, она посередине, и крайнее место свободное. Ребёнок то орёт, то воет так, что уши закладывает.

Такого фиаско я не ожидала. Нет, у меня был предусмотрен план Б на такой случай:

— Пересядь в крайнее кресло, — говорю ей.

— Нет.

— У меня в этом ряду два места! — хоть ноги подниму, думаю.

— Нет.

Ребёнок орёт, но она и не думает его успокаивать. И вообще, чего он так орёт? Может, она его там щиплет втихаря?

Кэролин с другой бабкой трясущимися руками вставляют в уши принесённые стюардессами затычки, мимо по второму ряду проносится Клэр с кувшином воды и стаканами.

— Клэр! — ору ей вслед. Но она не слышит, или делает вид, что не слышит.

Я уговариваю себя, что это не самый худший день в моей жизни, и это чистая правда. И я почти уже готова смиренно принять судьбу и плюнуть на потраченные на этот перелёт полторы тысячи долларов, как вдруг кого же я вижу? Тысяча чертей! Якорь вам в глотку! Мачту вам в зад! Да разразит весь этот долбанный самолёт гром!

Я оторопело, онемело наблюдаю, как орущий мальчик-свинтус забирается в кресло, за которое данная авиакомпания сняла с моей карты круглую сумму канадских долларов, заработанных упорным бухгалтерским трудом. Это сколько же деклараций мне нужно заполнить, чтобы заработать эти деньги? Семь! Семь грёбаных деклараций!

— Гаданфар! — нараспев приветствует его моя замотанная в тряпки соседка. — Молодец, что пришёл, Лев!

Кто, мать вашу? ЛЕВ?!

И пока она пристёгивает его ремень безопасности, он набирает в рот колы…

И всё, моё терпение лопается:

— Ну хватит! — вскакиваю с места. — А ну-ка валите-ка отсюда по своим местам! Это мой ряд, мои места, и я буду здесь спать!

У меня перед глазами снова красные круги, руки расстёгивают ремень безопасности и вышвыривают пацана, пока тот не наблевал в кресло своей колой. Арабка орёт, пацан орёт, малой тоже орёт. Через полсекунды материализуется мамаша пацана и тоже орёт. А так как я успеваю заметить, что она лежала на четырёх свободных креслах (кого-то ещё они выжили), то и я тоже, не стесняясь, ору подбежавшей Кэрол:

— Я купила у твоей авиакомпании два места! ДВА! МЕСТА! Предоставь мне мои два ОПЛАЧЕННЫХ места! И ещё я требую возмещение мне морального вреда за срач в салоне, — тычу пальцем на пятно колы на полу прохода, — и за этот чёртов ор этой мелкой саранчи! У меня голова от них лопается! Убери их! Или я засужу эти чёртовы авиалинии за доведение меня до нервного срыва!

Бортпроводниц вокруг меня уже много, даже стюард один есть. Все с осуждением мотают головами и твердят про места для матерей с детьми именно в моём ряду, потому что у перегородки имеются крючки для подвешивания люльки. Я ору им в ответ, что не спала полночи, ждала, пока откроется онлайн регистрация, чтобы купить именно эти места и лететь свои девять часов с комфортом. Они призывают меня понять, что комфорт мамаш в приоритете. Я ору им в ответ, что именно их Гаданфары, для которых закон не писан, и у которых нет ни ума, ни норм цивилизованного поведения, потом насилуют наших девочек, и какого чёрта, вообще, правительство даёт им паспорта и пособия, если они ни хрена не работают, а только дома сидят на своих коврах! «Канаде нужны люди, особенно дети» — басит мужик из толпы.

— Тишина! — вдруг раздаётся знакомый низкий голос. — Я Вам предлагаю своё место в бизнес-классе.

Лео, она не дура, она не променяет два сиденья на твой чёртов стол.

— Спасибо, спасибо! Не знаю, как Вас благодарить, мистер… у меня ребёнок, между рядами так тесно — неудобно кормить, спасибо ещё раз…

— В бизнес-классе места больше, — согласно кивает он. — Я Вас проведу.

Она определённо испытала оргазм от слов «бизнес-класс», видать ей муж такой билет ни разу не покупал. Ну и ну, думаю. Вот это номер.

Толпа рассасывается. Клэр, такая же алая, как и её шарф, тут же бросается на меня:

— Ты совсем сдурела? Думаешь, что говоришь? Хочешь иск за национализм?

— Молодец, девка! — кивает Кэрол. — Всё верно сказала.

Неужели я так орала, что она услышала всё даже через свои затычки?

Лео появляется через пару минут со своей сумкой. Я молча наблюдаю, как он ищет место для неё на багажной полке у нас над головами. Интересно то, что полка по идее тоже целиком моя — три сиденья же, но места на ней для его сумки нет.

— Лео, дорогой, посмотри на нашей! Там возле моего костыля был ещё закуток.

Он открывает полку над головой у второй бабки и с трудом, но втискивает свою сумку туда.

— Спасибо, — благодарит.

Она кивает в ответ:

— Береги девочку.

Какую ещё девочку? О чём это она?