Сердце Сапфо - Эрика Джонг Страница 22

— Я не могу одновременно находиться здесь с моей дочерью, в Дельфах и в Египте, — вздохнула я.

— Может быть, тебе нужен курьер, чтобы доставить послание? Я могу быть твоим посланником, почитателем, правой рукой. Я мог бы доставить твои письма Алкею. Может быть, мне удастся убедить его приехать сюда или встретиться с тобой где-нибудь еще. Только скажи. Твое желание для меня закон.

Почему этот незнакомец из Лидии казался мне подозрительным? И что меня убедило в том, что он и в самом деле так хорошо знает Алкея?

— Я подумаю о твоем предложении, — ответила я. — Приходи ко мне, после того как тебя примет Исида и ты лучше узнаешь свое будущее.

Кир склонился передо мной, его золотые побрякушки звякнули. Что-то в нем мне не нравилось.

— Мир — опасное место, госпожа Сапфо, — сказал незнакомец. — Навуходоносор в Вавилоне готовит какую-то страшную бойню. В Египте Нехо собирается вернуть своей стране ее прежнюю славу. Алиатт Лидийский хочет править всем известным миром, и у него хватит на это золота. Персы собирают войско, чтобы завоевать соседей. У греков неспокойно — и дома, и в колониях. Боги оставили нас, отдав на откуп шарлатанам и лжепророкам. Мы уже ничем не напоминаем гомеровских героев. А женщине нужен защитник, и я могу стать им для тебя. Сиракузы — прекрасный город, но он не единственный на земле. Такая знаменитая поэтесса, как ты, может путешествовать по всему известному миру и своими песнями зарабатывать несметные богатства — Дельфы, Афины, Эфес, Додона, Навкратис, Самос, Хиос. Наш мир распадается на золотую пыль, и нувориши повсюду ищут поэтов, которые пели бы гимны в их честь. Они готовы хорошо платить. Я могу помочь тебе в этом — ты будешь сочинять песни в обмен на золото. Если только согласишься.

— Я пою в честь Афродиты. И не за плату.

— Это, возможно, было и неплохо в прежние героические дни, но сегодня золото — единственное, во что верят люди. Твои представления о чести тебе только вредят. Смотри, они доведут тебя до нищеты. Ты грезишь богами, но боги мертвы. Они тебе ничем не помогут. Там, где были боги, сверкает золото.

Я стала обдумывать достойный ответ, но не успела произнести ни слова — явилась служанка Исиды, чтобы провести его к предсказательнице.

Меня так взволновали предложения Исиды и Кира, что, вернувшись домой, я спросила совета у Праксинои.

— Рабыня не может говорить хозяйке, что делать, — сердито ответила Праксиноя.

— Даже если хозяйка просит ее об этом?

— С чего бы это? — спросила Пракс. — Для советов у тебя есть Исида. И твоя мать. Ты ведь не спрашивала моего совета, когда ложилась в постель с Алкеем или Исидой?

Потрясенная, я смотрела на нее. Неужели я была так неосторожна. Об Алкее я ей сказала сама. Но она знала и про Исиду.

— Что тебе известно о моей жизни? — в ярости спросила Пракс. — Я знаю о тебе все, а ты обо мне — ничего! Ты даже не знаешь, откуда я родом. Мои родители нашли меня на вершине горы неподалеку от Эреса, где меня оставил мой отец. Они воспитывали меня до шестилетнего возраста, а потом продали твоему деду. Я должна быть счастлива, что жива, хотя и стала рабыней. Я должна быть счастлива, что не попала в бордель и не занимаюсь тяжелым трудом. Но мои возможности не сравнить с твоими. Ты свободна.

— Свободна! Что это значит? — спросила я.

Противоречивые чувства раздирали меня, я еще никогда не чувствовала себя настолько загнанной в угол.

— Это означает возможность выбора, — ответила Праксиноя, — даже если ты не знаешь, что выбрать. Но сейчас ты в замешательстве, потому что у тебя слишком много возможностей. Ты думаешь, что можешь любить своего ребенка, любить Исиду, любить Алкея и еще получать утешение от меня, когда поблизости нет никого другого. Ты хочешь иметь все. Ты не признаешь ограничений. Но боги наблюдают за тобой и видят твою гордыню. Иди же! Посмотри, что боги сделали с твоей дочерью!

Она провела меня в детскую, где я увидела мою мать и кормилиц — они собрались вокруг колыбельки маленькой Клеиды. У девочки был жар. Она плакала и отказывалась есть. Неужели она была обречена последовать за Керкилом в царство мертвых?

Мы искупали ее в теплой воде, чтобы снять жар, принесли жертвы богам, вызвали ученых докторов. Все мои возможности выбора свелись к одному. Выживет девочка или умрет? Прошлое и будущее исчезли. Остались только писк дочери и ее жар, запах детской рвоты и экскрементов, вечное настоящее.

В такие мгновения философия исчезает. Двадцать взрослых сгрудились вокруг младенца, умоляя богов о помощи. Я вспомнила, что лучшие заклинания для защиты детей есть у египтян, и послала Праксиною за Исидой. Она поворчала, но пошла.

Наконец — мне показалось, что прошла целая вечность, — появилась Исида в сверкающих складчатых одеяниях. Она прогнала всех из комнаты, завязала на куске холста семь узлов, повесила на шею девочке и забубнила:

Это заклинание

Для узла, для дитяти:

Жарко ли тебе в гнезде?

Горишь ли ты в кусте?

Разве нет с тобой твоей матери?

Разве твоя сестра не обмахивает тебя веером?

Разве тебя не защищает кормилица?

Пусть принесут золотой шарик,

Сорок бусин, сердолик

С крокодилом и рукой на нем,

Чтобы изгнать этого демона желания,

Погубить этих врагов, присланных смертью.

Ты спасешься! Это защита!

Дитя Хор, я — Исида.

Я защищаю жизни, которые творю.

Исида достала золотой шарик, сорок бусин, сердолик с изображением крокодила и руки и повторила заклинание еще раз и еще раз. Она положила бусины на тельце девочки. Потом возложила на нее руки и снова произнесла заклинание. Время замедлилось — оно ползло, как черепаха. Мы стояли и смотрели в изумлении — Клеида начала гулить и улыбаться. Я потрогала ее лобик. Он был прохладным. Болезнь прошла.

— Вот видишь, насколько беспомощны твои боги, — сказала Исида. — Более древние боги Египта все еще сильнее.

Я преклонила колени и поцеловала край ее одежд. А потом уснула с моей девочкой на руках, поклявшись никогда больше не расставаться с ней. Баюкая доченьку, вдыхая сладкий запах ее затылка и шейки, я обещала, что всегда буду любить ее и защищать. Исида и Алкей отошли на задний план, в моем сердце был только мой ребенок. Ночью я качала ее и пела ей песни. Когда наступил рассвет, у меня не осталось сил, но я ощущала умиротворение. Я поклялась, что, пока буду нужна своей дочери, моя жизнь будет принадлежать ей.

На следующее утро Исида прислала за мной.

— Скажи Исиде, что я не могу оставить ребенка.

— Исида говорит, она может взять обратно то, что дала, — сказал человек.

— Не ходи, — сказала Пракс. — Это пустая угроза. Она вернула девочке здоровье. Она не может забрать этот дар.