Непокорный ангел - Джейн Фэйзер Страница 22

— Думаешь, твои дети полюбят меня? — спросила она, не в силах больше удерживаться от вопроса.

— Конечно, — уверил он ее, направляя лошадь в узкую улочку. — Ты очень привлекательная девушка.

Однако этот комплимент не успокоил Генриетту, и после длинного дня пути, по мере приближения к утопающему в зелени графству Кент она становилась все более и более молчаливой. Дэниел не замечал этого. Он был занят своими мыслями, видя свидетельства мести сторонников парламента, разоривших несколько больших родовых поместий. Последствия войны были ужасными: хлеб не убран, потому что в поле некому было работать, фрукты в садах падали и гнили на земле.

Что ждет его в собственном поместье? Это поместье принадлежало роду Драммондов со времен Генриха Тюдора. Дэниел считал себя достаточно богатым человеком и не желал опускаться до нищеты по вине парламента. Конфискация поместья лишит его всего имущества. У него не останется другого выбора, как перевезти семью через Ла-Манш и в лучшем случае вместе с другими разоренными родовитыми семьями пристроиться при каком-нибудь дворе Европы. Большой штраф по крайней мере оставлял ему дом и землю, а также возможность в будущем компенсировать убытки. В конце концов он мог продать часть земли, чтобы уплатить штраф, в зависимости от того, насколько он велик.

Эти мрачные размышления не располагали к беседе. Генриетта была поглощена собственными мыслями, чувствуя усталость и голод. Том ускакал вперед на день раньше, чтобы предупредить домашних о приезде главы семьи. Он отправился рано утром, так что не мог знать и потому сообщить, что сэр Дэниел везет домой жену. Генриетта подумала, что было бы лучше, если бы ее ждали. Впрочем, так ли это? Если ее не ждут, то и не станут заранее волноваться и беспокоиться.

Ее желудок выражал свой протест громким урчанием. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как она съела имбирный пряник, и целая вечность после завтрака. Солнце клонилось к закату. Неужели они продолжат путешествие ночью? У них нет сопровождения, а дороги сейчас очень опасны.

— Мы переночуем в доме моей сестры, — сказал Дэниел. — До него еще минут двадцать езды. — Он рассеянно улыбнулся с виноватым видом, понимая, что почти забыл о присутствии Генриетты. — Фрэнсис хорошо готовит и с радостью примет нас.

— Даже если не ожидает увидеть тебя с женой? — спросила Генриетта, и сердце ее опустилось. Он ни разу не упомянул о сестре.

— Конечно. — Дэниел решил, что не стоит говорить жене о своем плане, в котором Фрэнсис играла гораздо более значительную роль, чем он сам. — Она замужем за сэром Джеймсом Элликотом из Элликот-Парка.

— Она старше тебя?

— Да, на тринадцать месяцев, — ответил он. — И, к ее сожалению, бездетна.

— Она не может родить детей? — прозаично спросила Генриетта. Хотя подробности зачатия были ей неизвестны, беременность, процесс родов и довольно частая смерть младенцев были частью повседневной жизни, знакомой каждому с момента сознательного восприятия мира.

— Она никогда не могла доносить ребенка положенный срок, — ответил Дэниел таким же бесстрастным голосом. — Туда… — Он указал хлыстом на холм, где стоял большой дом. — Мы поедем по этой дорожке и прибудем как раз к ужину.

— Тому, кто не имел обеда, — сказала Генриетта, — ужин будет более чем кстати.

— Да, кажется, ты в нем очень нуждаешься. — Дэниел заметно приободрился, поскольку знал, что скоро услышит от Фрэнсис и Джеймса все новости. Они следили за его хозяйством и владениями, пока он отсутствовал, и могли либо подтвердить его опасения, либо развеять их. Дэниел тронул шпорами бока коня, оставив Генриетту позади, когда они начали подниматься на холм.

Генриетта не слишком торопила свою кобылу. Вскоре лошади зацокали по мощеной дорожке перед домом. Как только Дэниел спешился, дверь резко распахнулась, послышались радостный крик, шелест юбок, и он исчез в пылких объятиях.

— О, Дэниел, просто не верится, что это ты. — Фрэнсис наконец отступила назад, держа его за руки и разглядывая лицо. — Тебе удалось бежать невредимым?

— Да, — сказал он. — В моем доме все в порядке?

В голосе Дэниела чувствовалась тревога, и Фрэнсис поспешила успокоить его:

— Все хорошо. Девочки по-прежнему озорничают, доводя госпожу Кирстон до безумия, а твой дом и твои земли ускользнули от внимания парламента.

Напряжение на лице Дэниела спало, и, казалось, все тело как-то обмякло.

— Том не проезжал вчера этой дорогой? Я просил его подготовить тебя.

— О да, он был здесь, — подтвердила Фрэнсис. — Джеймс сейчас уезжает. У него дела в Мейдстоуне. — Ее радость померкла. — Он вынужден делать повременные платежи. Думаю, тебя ждет то же самое.

— Да, — с горечью согласился Дэниел. — Тебе известно что-нибудь?.. Впрочем, для этого еще будет время. — Он заметил, что сестра удивленно посматривает через его плечо. С чувством раскаяния Дэниел вспомнил о Генриетте, которая все еще сидела на лошади и выглядела очень неуверенной.

— О, Гэрри, прошу прощения. — Он быстро подошел к ней и снял с лошади. — Фрэнсис, позволь представить тебе мою жену… Генриетта, это моя сестра Фрэнсис, о которой я тебе говорил.

— Добрый вечер, миледи, — сказала Генриетта, приседая перед высокой женщиной с добрыми глазами, чье шелковое платье пепельного цвета и кружевная накидка говорили об элегантности и роскоши, с которыми Генриетта не была знакома, но знала, что в глазах пуритан они не находили одобрения.

С нарочитой поспешностью Фрэнсис обняла Генриетту и, улыбаясь, сказала:

— Я сердита на брата за то, что он рассказал обо мне, а от меня скрыл такой замечательный секрет. Дорогая, вы самая желанная гостья в этом доме и в семье Драммондов.

Голос сестры Дэниела был мягким и глубоким, с нотками веселой иронии, как у него самого, и Генриетта, казалось, расцвела от такого теплого приема. Беспокойное, озабоченное выражение ее лица смягчилось, глаза засияли, а губы сложились в широкую улыбку.

— Вы очень добры, миледи.

— Мое имя Фрэнсис, дорогая. Входи и согрейся. Ты, наверное, очень устала после такого путешествия.

— Больше проголодалась, чем устала, — призналась Генриетта, входя в ярко освещенный холл, роскошно отделанный дубом и красными каменными панелями. — После завтрака прошло очень много времени.

— Дэниел, ты в самом деле не покормил девочку обедом? — Фрэнсис отругала брата и позвала служанку, которая появилась из задней части дома. — Джанет, принеси в столовую пирог с кроликом и кувшин подогретого вина… а также творожный пудинг. И побыстрее.

В столовой в камине пылал яркий огонь. Генриетта со вздохом облегчения сняла плащ, ненавистную круглую шляпу и огляделась. Тусклый блеск оловянной посуды и сияние серебра свидетельствовали о достатке, а быстрота, с какой был подан ужин, говорила о хорошо вышколенной прислуге.

— Принимаю обвинения в свой адрес, сестра, — улыбаясь, сказал Дэниел, глядя, как Генриетта набросилась на еду. — Но я стремился прибыть сюда до наступления ночи, — Он благодарно потягивал теплое вино. — И рад, что наконец добрался.