Чужая невеста - Ирина Волчок Страница 22

— А… да, конечно, — Алексей тупо смотрел на нее. Галлюцинации. Без всякого сомнения. Дожил. — Правильно. Дом. Я понимаю. Это для твоих, да?

— Ну да! — Ксюшку обрадовала его понятливость. — Ты согласен?

— В принципе, я согласен… — Алексей тщетно душил в себе чувство разочарования. — А с чем, собственно, я согласен?

— Ну, как же! — Она взяла его большую ладонь своими маленькими ладошками, вплела свои пальцы в его и крепко сжала, для убедительности при каждом слове слегка дергая его руку. — Я без тебя ничего не сумею. Ты мне поможешь, да? Ты же все уже знаешь — и как надо строить, и из чего, и все такое… Леший, ты почему молчишь?

Он смотрел, как через их соединенные руки кошка Кыся деловито перетаскивает своих отпрысков с его колен на Ксюшкины, как мраморный дог Телок, свернувшийся за спиной Ксюшки, изображает из себя спинку и подлокотники кресла для ее удобства, и осознавал, что сам готов лечь ковром ей под ноги. Вот тебе и черный костюм.

— Леший, ты почему молчишь? — Голос у Ксюшки стал почти испуганным. — Леший, что с тобой? Разве я тебя чем-нибудь обидела? Скажи что-нибудь!

— А почему у тебя лапы всегда такие прохладные?

Наверняка он сказал что-нибудь не то. Зато все-таки сказал. Что само по себе уже достойно восхищения.

— Ты согласен! — Она засмеялась, затеребила его руку, заглядывая сбоку ему в лицо. — Можно я тебя поцелую?

Алексей вцепился свободной рукой в край гамака и поднял на нее полный отчаяния взгляд. Она таращила на него счастливые глаза и сложенными бантиком губами целилась ему в щеку. Щас вот вам, как сказала бы тетка Надька. Может, такого случая никогда больше не будет. И потом, она сама сказала: поцелую. Она так сказала. Она первая сказала… Алексей прекрасно понимал, что этого делать нельзя, но все-таки сделал это — одной рукой сгреб обе ее ладони и прижал к своей груди, а другой рукой обхватил ее за плечи — так медленно и осторожно, чтобы она не испугалась, так быстро и крепко, чтобы она не успела выскользнуть, — и встретил своими губами ее сложенные бантиком губы.

На миг Ксюшкины руки на его груди напряглись, и ему показалось, что сейчас она его оттолкнет. Потом ее губы под его губами шевельнулись, и ему показалось, что она сейчас запротестует. А потом он сообразил, что она не вырывается и не протестует, а просто ждет… Спокойно ждет, когда это кончится. Терпит.

Он не думал, что это так больно. А о чем он вообще думал? Ни о чем не думал… Хотя мог бы и подумать для разнообразия. А теперь сам все испортил.

Алексей, не зная, что сказать и как теперь себя вести, поднял глаза и глянул Ксюшке в лицо. Она улыбалась. Улыбка, правда, была чуть заметная, смущенная, неуверенная и даже вроде бы испуганная… Но она улыбалась!

— Леший, — неуверенно улыбаясь, шепнула Ксюшка, косясь на его плечо. — Леший, а он тебя не сожрет?

Алексей удивленно моргнул, не понимая, о чем она говорит, и тут же ощутил, что его рука, обнимающая Ксюшку, находится в мягком, но крепком капкане. Он повернул голову и ошеломленно уставился на Телка, который неизвестно когда ухватил его руку повыше локтя мощной, как экскаваторный ковш, пастью и осторожно, но сильно тянул ее, стараясь освободить Ксюшку.

— Скотина ты, — сказал ему Алексей с горечью, выпуская Ксюшку из рук. — Свинья ты, а не собака.

Телок выпустил его руку и тут же полез лизаться, заискивающе поскуливая и молотя хвостом. Ксюшка сгрузила кошачье семейство на гамак, встала и, глядя на Алексея сверху вниз большими, грустными, медовыми своими глазами, строго сказала:

— Ты счастливый, Леший. Ты даже не понимаешь, какой ты счастливый. Я тебе жутко завидую… Пойдем, ты мне еще что-нибудь покажешь. Я ведь дом изнутри еще и не видела почти.

Она повернулась и пошла к дому, Телок тут же сиганул, сильно качнув гамак, и понесся за ней, Кыся вытянула шею и тревожно вякнула, следя за уходящей Ксюшкой и разрываясь между желанием последовать за ней и материнскими обязанностями. Алексей поднялся, сочувственно кивнул головой Кысе и заспешил за Ксюшкой, ощущая себя железной крупинкой в магнитном поле. Кто он такой, чтобы спорить с законами физики? Не считая того, что и спорить ему совершенно не хотелось.