Нежная охота на ведьму - Дарья Симонова Страница 22

Но эта была еще и бегуньей. Когда Лика спустилась и вышла из подъезда, она не увидела никакого удаляющегося темного силуэта. Незнакомка исчезла, испарилась… взлетела!

Ошарашенная, Лика поначалу решила не делать далеко идущих выводов. Тем более что свойство здоровой психики вытеснять тревожно-непонятные эпизоды работало у нее бесперебойно. Что ж, может, померещилось? Как там было, в культовом фильме «Берегись автомобиля»: «Вы догоняли, а я убегал…» Все живые существа так устроены: когда нас догоняет тот, кого мы не видим, но слышим, — мы убегаем. Это репетиция опасности, это игра «Зарница».

И так она себя и убаюкала бы, но, вернувшись из магазина, обнаружила, что потеряла драгоценную матушкину булавку-оберег. И как тут было сохранить здравый смысл?! Кто не знает — засмеет, конечно, а из тех, кто знает, любой скажет: потерял такую булавку — ты в опасности. Ты встретился с вампиром. Тебя взяли в оборот темные силы. Особенно если булавка расстегнулась непостижимым образом. А ведь так оно и было!

Конечно, Лика отчаянно хваталась за свой, уже тогда обретенный здравый смысл. Но в ближайшие дни ее попросили съехать с квартиры. Это был удар ниже пояса. Она еще только приноравливалась к бешеной столичной жизни, жадно искала заработок, а ее без предупреждения выплеснули из приюта. Идти было некуда… И пускай бесплатная лафа все равно когда-нибудь закончилась бы — но хотя бы жирка поднакопить, окрепнуть, как Лика надеялась, а не оказаться вероломно поставленной перед требованием покинуть помещение в течение трех суток. Она зависла над пропастью — а именно пропастью она искренне считала возвращение в родной город, где мать чахла под пятой садистского отчима. Лика давно не жила с ними, так что и на родине она была бездомной.

Надо было обратиться в ловкого скалолазного зверька, сделать невозможное — впиться когтем в камень жизни. Сомнительная бывшая сокурсница дала ей наводку на освободившуюся комнату в квартире одного странного мужика, прикидывавшегося инвалидом. Но не было тогда еще достаточного посттравматического опыта, который сигналит тебе о подозрительности любого «шанса на тарелочке», не требующего обычной рыночной цены. Мнимый инвалид — не хромал, не хворал, не работал — был тиранически помешан на чистоте. Лика ни до, ни после таких мужчин не видела. Хотя теперь ясно, что это была часть сценария. Измучив квартирантку придирками, он внезапно стал приветливым. И как-то само собой они с Ликой, потерявшей бдительность и еще не отошедшей от потрясений, сблизились. Хотя словом «сближение» это называть кощунственно. А дальше — банальная трагедия. Беременность и изгнание из очередного «рая».

Из-за того аборта Лика много лет не могла дождаться беременности желанной. Чего это ей стоило — отдельная сага. Но все эти годы ее преследовал шелест темного крыла, и в висках стучало: «Ведьма…» К чертям здравый смыл — все горести начались с той встречи на лестнице! И никто не убедит Лику в обратном.

Марк хлопотал вокруг нее, чувствуя себя виноватым, наливал вермут, угощал бутербродами с красной рыбой, но была в его хлопотах лукавая насмешка. Или так казалось из-за мнительных сомнений. Лика никак не могла взять в толк его неведенье. Художник понятия не имеет о том, кто изображен на его собственной картине! Якобы всему виной Глеб, который спутался с ведьмой, — тут Марк был полностью согласен с Ликиной трактовкой персонажа, хотя она выдала ему свою горькую историю в весьма сокращенном виде.

— Я пытался ненароком узнать у Глеба, что она за личность, но он уходит от ответа. Что тут скажешь — вторжение в личную жизнь. Но, быть может, ты попробуешь… без нажима. Расскажешь ему о той встрече на лестнице…

Марк хотел удовлетворить любопытство чужими руками. Что и понятно…

— Да я-то каким боком! — возмущалась Лика.

— Женщине он легче доверится. Тем более зная мое мнение об этой его Каре…

— А мое мнение чем лучше?! Я даже Стефании, Глебовой сестре, не доверилась — боялась, что она засмеет мои суеверия. А мы столько лет с ней дружим! И уж она-то имела прямое отношение к этой… Каре. Она первая услышала ее окаянное пение! Мы с ней вместе ее искали, материал написали шикарный об этом случае… столько версий перелопатили! А потом я это «привидение» встречаю на лестнице — и вся жизнь моя катится под откос! Это история в духе газеты «Розенкрейцер», в которой я работала. Но я-то сама понимала, что…

— Ты сама не верила в ту лапшу, которую развешивала на уши аудитории, — услужливо подсказал Марк.

— А вот хамить не надо! — обиделась Лика. — Это была не лапша, а развлекательное чтиво. Ты от сказочника требуешь достоверности?!

— Не хотел тебя обидеть! — торопливо вставил Марк.

— Нет, хотел! — Лика с ужасом почувствовала, что завелась.

Едва успела прийти в гости — и уже в ссоре. Но сама ситуация… Знать бы, на что она здесь напорется! «Кара»! Поди псевдоним… Как могло случиться такое совпадение, это же немыслимо! И чего хочет этот скользкий Марк?

— Послушай, давай не будем горячиться! — забеспокоился «скользкий». — Мы с тобой попали в очень странную ситуацию, не будем усугублять. Прежде всего: ты уверена, что после стольких лет узнала эту женщину на моем портрете? Специфическом портрете, надо заметить!

— Хороший вопрос, — проворчала Лика. — А ты меня подсылаешь к Глебу, который уж тем более усомнится в том, что я ничего не путаю. Он же с ней в близких отношениях! А тут вдруг какая-то Лика… Я бы на его месте тоже не поверила. Но не беспокойся — я очень хорошо запомнила эту женщину. У нее необычно длинный узкий подбородок. И при этом большой рот. Что-то зловеще клоунское есть в ее лице, и улыбка мизантропическая. Так ведь что еще интересно: именно из-за того, что твоя картина светится, она и выделила эти черты. Ты ей совершенно не польстил, что было бы невозможно, пиши ты ее на холсте или на бумаге.

— У меня не было задачи портретного сходства. Я создавал призрака! — Марк вскочил не в силах скрыть горделивого волнения. — И сам, честно говоря, ошарашен оттого, что ты узнала оригинал. Мне и так было неловко оттого, что Глеб принес фото своей голой подруги! Понятно, что она сидит за столом, интимные места деликатно прикрыты… и тем не менее! Это Глебыч у нас свободных нравов, лично я в семейных отношениях традиционалист…

«Интересно, как этот традиционалист думает располагаться здесь на ночь на одной кровати?» — ухмыльнулась про себя Лика. Но теперь ей было не до житейских мелочей. Этот Глеб тот еще гусь! Поселился в мастерской и устроил в ней богемный притон, позволяя дружкам водить сюда женщин. Да еще и вывесил демоническое изображение своей обнаженной подруги-ведьмы! Экзерсисы Сен-Жермена, письмо обеими руками… Но для чего Лике засорять мозги этим интеллектуальным рукоблудием? Она в ужасе пыталась понять, чем ей грозит новое появление демонической сущности в ее жизни. И опять, как и двадцать лет назад, пыталась охладить себя здравым смыслом. Но о каком здравомыслии могла идти речь в этаком… промо-арт-драйве?!

Марк умудрялся прислушиваться к ней, но говорить о своем. Как любой художник, он на самом деле был очарован магией своего произведения. А байки о чертовщине — увольте! Это для публики, для вящего эффекта. Из него так и перла простодушная корысть творца — найти применение даже темной стороне своей Луны. Тем более что она лучше продается. И вот, сидя вместе с ним в этом симпатичном лофте, уютном — отключенный от сети «призрак» казался безопасным! — и будоражащем фантазию, Лика, опьянев, и сама увлеклась пикантной идеей. Всучить панно «Ученица Сен-Жермена» какому-нибудь гаду! И пускай себе хоть шейку, хоть шею сломает. Пускай ведьма сорвет планы террориста или педофила! И главное, что возмездие будет бескровным.