Знак любви - Карен Хокинс Страница 22

– Мне все равно, что он скажет. Я не женюсь, и точка!

– Кстати, раз уж речь зашла о кольце… Мне кажется, Кэт равнодушна к ювелирным украшениям. Если бы я захотел сделать ей подарок, это было бы что-нибудь для ее дома или мастерской.

Девон отставил в сторону свой бокал.

– Малькольм, ты ошибаешься, если думаешь, что я собираюсь завоевать твою сестру.

Глаза шотландца округлились в неподдельном изумлении.

– С чего ты взял? Откуда такая нелепая идея?

– Ты все время говоришь, что ты стая бы делать для того, чтобы завоевать расположение Кэт. К чему бы это?

– Ты сильно ошибаешься, старина. Знаешь почему?

– И почему же?

– Потому что у тебя нет ни малейшего шанса сделать это. Ты из тех мужчин, которых она на дух не переносит.

Девон не знал, как расценить слова друга – как комплимент или оскорбление?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Она не любит распутников и…

– Я вовсе не распутник.

– Хорошо, тогда повеса. Или ты предпочитаешь выражение «дамский угодник»? – вежливо, но со смехом в глазах поинтересовался Малькольм.

Несмотря на свое недовольство, Девон тоже улыбнулся. В словах друга была несомненная доля истины.

– Значит, у нее есть горький опыт общения с… распутниками? – с печальным вздохом спросил он.

С лица Малькольма вмиг слетело все веселье.

– Да, причем горчайший. Думаю, она получила гораздо более жестокую травму, чем мы думаем. Именно поэтому она не подпускает к себе мужчин. Особенно тех, у кого хорошо подвешен язык, как у тебя, – грустно вздохнул он. – Думаю, есть только одно средство, которое способно вылечить ее.

– Какое же? – против воли вырвалось у Девона.

– Правда. – Глаза Малькольма посуровели. – Ей нужен человек, который говорил бы ей только правду.

Наступила долгая пауза.

Малькольм молчал, Девон разглядывал свой бокал бренди, машинально водя пальцем по его гладким краям.

– Надеюсь, она найдет такого человека, – сказал он наконец.

– Я тоже, – с готовностью подхватил шотландец, но больше не сказал ни слова.

– Не хочу вмешиваться в чужие семейные дела, но мне кажется, твоя сестра обречена остаться в старых девах.

– Что бы мы с тобой ни думали по этому поводу, она все равно… Понимаешь, Кэт очень упрямая, гораздо упрямее тебя, такое немногим мужчинам под силу. Жаль, ты из тех мужчин, которых она старается избегать любой ценой. Иначе… Нет, у тебя не может быть ни малейшего шанса. Она терпеть не может таких, как ты… Нет, ты ей ни за что не понравишься!

Девон опустил бокал. С того момента, когда он достиг брачного возраста, его постоянно осаждали разные люди, пытаясь заинтересовать своими сестрами, кузинами и прочими родственницами и подругами. Малькольм оказался первым человеком, заявившим ему, что он ни за что не понравится его сестре, пусть даже сводной. Уж что-что, а нравился Девон женщинам всегда!

Он открыл было рот, чтобы возразить ему, но тут шотландец неожиданно перевел разговор на вороного жеребца Грома, сказав, что видел его утром из окна.

Больше они ни разу не заговорили ни о Кэт, ни о ее добровольном заточении в лесном домике. Но она никак не выходила у Девона из головы. Никто еще не говорил ему, что он чего-то не может сделать, – даже его собственные братья. Слова Малькольма, произнесенные как бы вскользь, задели его за живое. В самом деле, сможет ли он получить от Кэт еще хотя бы один поцелуй? Без всякого обмана и хитрости? Ответить на этот вопрос он пока не мог.

Сидевший напротив него Малькольм прятал улыбку. Девон все чаще отвечал рассеянно, невпопад, что недвусмысленно свидетельствовало о том, что его мысли были заняты Кэт. Это обстоятельство радовало Малькольма, так как он опасался, что Девон сразу забудет о ней, как только увидит Мюриэн Сполдинг. Как бы ни была Кэт хороша, Мюриэн превосходила ее в утонченности и изысканности.

Именно поэтому Малькольм принял все меры к тому, чтобы Девон проводил как можно больше времени в обществе Кэт. Мюриэн была, несомненно, очень красива, но Кэт была гораздо интереснее как личность, к тому же на порядок выше ее по интеллекту. Проблема заключалась в том, что большинство мужчин привыкли любить глазами, женский интеллект интересовал их в последнюю очередь.

Если Малькольм выиграет заключенное с Фионой пари, у него будет все, чего он так горячо желал, – жена под боком, сын и счастливо вышедшая замуж Кэт. Что же касается его чувств к Фионе… Малькольм нахмурился. Разумеется, он не такой переменчивый человек, как его собственный отец. Любовь к Фионе стала частью его самого, и если он когда-нибудь разлюбит ее, то потеряет часть себя.

Возможно, так думал в свое время и его отец? От этого предположения у Малькольма сдавило грудь, и он не сразу смог вернуться к мыслям о Девоне и Кэт. Из Сент-Джона получился бы отличный зять.

Другой на месте Малькольма поостерегся бы говорить о своей сестре с человеком, который напрямую заявлял о своем намерении остаться холостяком, но у шотландца были на то свои причины.

Во-первых, он знал, что Девон, несмотря на свою репутацию донжуана, был человеком чести, как и все в его семье.

Второй причиной было существование кольца-талисмана. Можно было сколько угодно смеяться над его проклятием, но Малькольм в него твердо верил. И в-третьих, если Девону каким-то чудом удастся сломить несгибаемое сопротивление Кэт, Малькольм на правах ее брата проследит за неукоснительным выполнением всех связанных с этим обязательств. Друг он ему или нет, но в случае компрометации Кэт Девон женится на ней вне зависимости от его или ее желания.

Все вместе казалось отличным, надежным планом, помешать которому могли только Фиона и ее сестра, будь она проклята.

С этими мыслями Малькольм встал и налил Девону и себе еще немного бренди. Праздновать победу было еще рано, но, судя по задумчивому выражению лица Девона, развитие событий шло в нужном направлении.

На следующий день, ближе к полудню, к парадному крыльцу Килкерна с грохотом подкатила карета, запряженная шестеркой лошадей. Как обычно, на стук в дверь долго никто не отвечал. Потом экономка все же впустила в холл единственную приехавшую в карете даму и послала сообщить миледи о прибытии гостьи.

Через несколько минут послышались легкие торопливые шаги.

– Мюриэн! – радостно воскликнула Фиона, сбегая по лестнице в вихре розовых кружев пеньюара и едва касаясь ногами массивных ступеней. – Ты приехала! – Она бросилась обнимать сестру. – Как быстро! О, как я рада видеть тебя!

– Осторожно, Фиона, не помни прическу! – поморщилась приехавшая дама.

Высвободившись из объятий сестры, Мюриэн подошла к пыльному зеркалу рядом с входной дверью. Из зеркала на нее смотрела самая красивая женщина Шотландии. Длинные светлые волосы, зачесанные назад и ниспадавшие массой блестящих локонов, обрамляли лицо несказанной красоты. Ее шелковистая кожа мерцала молочной белизной даже в тусклом свете солнечных лучей, с трудом пробивавшихся сквозь давно не мытые окна. Безупречно женственная фигура была облачена в белую мантилью, голубое платье и соответствовавшую ему шляпку.