Всегда быть твоей - Сьюзен Стивенс Страница 21

Джен выглядела неловко, но упорно молчала.

— Скажи, — настаивал он. — Почему ты не хочешь сказать мне, что ты знаешь о Рауле? Я бы не был так жесток, если бы мы поменялись местами.

— Я дала слово и не нарушу его. Могу только сказать, что ему было нелегко жить в отцовском мире.

— Ну, это я могу понять, — хмуро согласился Люка. — Но почему он решил дистанцироваться от меня?

— Он говорил, что вы отдалились друг от друга, но не знал, как преодолеть это расстояние.

— Понятно, — пробормотал он с горечью. — Однако я уверен, ты знаешь, в чем причина, но решила не сообщать мне о ней.

Джен пожала плечами.

— Так же как и ты отказываешься рассказать мне, в чем дело.

— Я работаю в охранном бизнесе, как ты знаешь.

— И что? — Джен скептически смотрела на него.

— И то. Если я начну вдаваться в подробности, о безопасности можно будет забыть. Могу сказать тебе, что мои оперативники защищают самых известных в мире людей и сопровождают самые ценные предметы.

— Как Императорский бриллиант?

— Точно.

— Ты говорил, твой отец уехал на заслуженный отдых во Флориду. Так кто же собирается захватить его бизнес‑интересы?

— Никто. Все, что от них осталось, было ликвидировано.

— Тобой?

— Тебе достаточно знать, что я никогда не стану заниматься делами своего отца, хотя у меня осталась пожизненная ответственность за людей на этом острове.

— Я ценю твою честность.

— А я хотел бы оценить твою, — многозначительно ответил Люка. — Кого еще я могу спросить о Рауле?

— Я расскажу тебе все, что не нарушит обещания, данного твоему брату.

Джен оказалась в ловушке. Она хотела быть полностью откровенной с Люкой, но Рауль умолял ее никому не рассказывать то, чем он поделился с ней в минуту отчаяния, боялся за отца.

Почему у таких людей, как дон Тебальди, дети занимают одно из последних мест в жизни? Оба его сына заботились о нем больше, чем он когда‑либо заботился о них. Глаза Джен защипало от слез, когда она вспомнила подробности того давнего напряженного разговора.

— Пожалуйста, — тихо попросил Люка.

Джен не могла перестать думать о Лидии, о том времени, когда она сама по крупицам собирала информацию о сестре.

— Ты не должен винить себя, — сдавленно проговорила девушка.

— Скажи мне, а я сам решу.

— Хорошо, я скажу, — сдалась она. — Рауль был геем и думал, что ты этого не поймешь.

Тишина в библиотеке продлилась довольно долго.

— Что? — наконец переспросил он, подняв на Джен изумленные глаза.

— Рауль был геем, — повторила она. — Он считал невозможным для себя вернуться на Сицилию и посмотреть в лицо тебе и отцу.

— Он не мог смотреть мне в лицо? — повторил Люка. — Он был геем? Это что… все?

— Да.

— Это единственное, что мешало ему общаться со мной? Ты уверена?

Обхватив голову ладонями, Люка так сильно сжал руки, будто стремился задавить свою внутреннюю боль. Через некоторое время он поднял глаза и уставился на Джен с непониманием.

— Мой брат не мог сказать мне, что он гей? — и добавил очень спокойно: — Я что, такой монстр?

— Нет, Люка, нет!

— Как, он думал, я отреагирую? Рауль был моим братом! Я любил его безоговорочно. Не говори мне, что это заставило его играть! Нет. Нет…

— Люка, пожалуйста… — Обойдя столик, Джен потянулась к Люке, но он отстранился.

— Моя любовь к нему была абсолютной, непререкаемой. Я просто хотел, чтобы он был счастлив… Что пошло не так? — тихо спросил он.

— Он любил тебя, — уверенно сказала девушка. — Он не мог вынести мысли, что потеряет твою любовь.

— Он никогда не мог потерять мою любовь! — яростно воскликнул Люка.

— А что насчет вашего отца?

Сердитый пренебрежительный звук был ей ответом.

— А островитяне?

Он твердо покачал головой.

— На свете нет более любящих и добрых людей, чем те, кто живет на этом острове.

— Тогда это, должно быть, ваш отец препятствовал его возвращению. Во время наших разговоров он намекал, что осторожно пробовал почву, но нашел ее совершенно негостеприимной.

— У меня состоялся разговор с отцом на похоронах Рауля. — Вспоминая, Люка прищурил глаза. — Но тогда я не знал, что речь идет об этом.

— А сейчас?

— А сейчас я знаю, что я — дурак, который должен был лучше защищать своего брата. Я должен был находиться рядом с ним, когда он так нуждался во мне. Я должен был заслужить его доверие. И я уже никогда не смогу помириться с ним…

Джен осторожно произнесла:

— Не надо обвинять себя, это не поможет.

— Как же больно! — Уронив голову на сжатые кулаки, Люка морщился, будто испытывал сильные физические страдания. — Ты не представляешь, как это больно.

— Я представляю, — тихо сказала Джен, — потому что мне тоже больно. Когда умирает кто‑то, кого мы любили, всегда остаются недосказанные слова, дела, которые мы не сделали, потому что думали, что у нас впереди еще есть время. Иногда жизнь бывает жестокой, забирая тех, кого мы любим, без предупреждения.

Когда умерла Лидия, Джен осталась одна с огромным багажом несказанных слов и невысказанных мыслей. Насколько же тяжелее было сейчас Люке, который редко общался с Раулем!

— Ты все мне рассказала? — требовательно спросил Люка, пытаясь встретиться с ней взглядом.

— Нет. Если я расскажу все, это не поможет тебе узнать что‑то новое. Так почему бы тебе не позволить секретам брата умереть вместе с ним?

— Я не могу этого сделать. И мне не нравится, что ты решаешь, что сказать мне, а что нет.

— Это мое право, — сказала она спокойно.

— Почему?

— Потому что я защищаю и живых, и мертвых.

— Что ты имеешь в виду?

— Это все, что я могу сказать. Я обещала Раулю, что если когда‑нибудь встречусь с тобой, я расскажу тебе все, что смогу. Я умоляла его помириться с тобой. Я была уверена, что ты хочешь, чтобы он был счастлив…

— Ты была права. Я тоже пытался. Но он всегда держал меня на расстоянии, и мы отдалились друг от друга. Но есть вещи, которые я должен знать.

— О чем ты? — Голос Джен зазвенел от напряжения. — Ты говоришь загадками. А я ничего больше не могу сказать.

— Ты должна.

— Нет, — твердо ответила она. — Не могу.

Разочарованный ее отказом, Люка схватил девушку и резко прижал к себе. Он уставился на нее с выражением ярости и горя, а затем застонал.