Лучшая песня - Дороти Уильямс Страница 21

Потянувшись, она выключила лампу, поудобнее устроилась, прижавшись к нему, и заснула.

Она проснулась от звука открываемой двери, и в этот момент кто-то включил верхний свет. Жмурясь, Дорис с ужасом увидела в дверях какую-то фигуру.

— О Боже! — воскликнул кто-то. — Тут какая- то женщина.

— В таком случае закрой дверь, — послышался второй голос.

— Но Итан никогда…

— Элен!

Итан пошевелился и приподнялся, опершись на локоть.

— Здравствуй, мама! — протянул он. — Норман прав, — выполни, пожалуйста, его просьбу. — Дверь с треском захлопнулась. — Матушка… лаконично прокомментировал он и перевернулся на другой бок.

— Итан! — вскричала Дорис. — Не смей засыпать!

— Почему? — недовольно отозвался он.

— Потому что это была твоя мать!

— Ну и что с того?

— А то, что она застала нас в постели, и, наверное, подумала…

— Что ты — моя любовница?

— Я в жизни не испытывала такого стыда!

— Тогда считай, что тебе повезло. Если это все, чего ты можешь стыдиться… — Итан широко зевнул, натянул одеяло на плечо и зарылся головой в подушку.

— Я немедленно еду домой! — заявила Дорис.

— Не глупи. — Его, казалось, ничуть не смутило внезапное появление матери.

— Это не глупости. Как я с ней завтра встречусь?

— Скажешь ей «Доброе утро!» — ответил он со смешком. — А сейчас спи.

— Как я могу заснуть? — простонала она. Итан вздохнул и перевернулся на спину.

— Дорис, — начал он рассудительно, — мне тридцать шесть лет, и я думаю, что моей матери доподлинно известно, что последние двадцать лет я отнюдь не девственник.

— Двадцать? — ужаснулась Дорис, забыв на мгновение о своих переживаниях.

— Примерно. Спи, — равнодушно сказал Итан.

Вчера он не заставлял ее спать. Прошлой ночью они занимались любовью почти до самого утра. Ну да, конечно, поэтому он устал. И ей бы тоже следовало отдохнуть. Дорис досадливо хмыкнула, отвернулась от него, потянув на себя одеяло, и закрыла глаза, намереваясь заснуть. Итан подвинулся и прижался к ее спине, положив ладонь ей на живот. Она убрала его руку и обиженно сказала:

— Ты велел мне спать.

Итан прижался губами к ее плечу, — она отодвинулась. Тогда он засмеялся и перевернул Дорис лицом к себе.

— Я уже не сплю, — весело заявил он.

— А мне-то что за дело! — Она по-прежнему дулась.

— Дама с норовом? Прекрасно, это прибавит остроты, — улыбнулся Итан.

— Отпусти меня.

Его улыбка стала еще шире. Он крепко обнял и прижал ее к себе.

— Не будь злючкой, Дорис.

— Почему? Это что — запрещено?

— Да.

— Тогда я уезжаю.

Она вырвалась из его объятий и села, спустив ноги с кровати. Однако Итан одним движением вернул ее на место, навалился всей тяжестью своего тела и целовал до тех пор, пока, обессиленная, она не прекратила сопротивляться и их вновь не унес волшебный темный поток страсти.

— Я тебя ненавижу, — все еще тяжело дыша, объявила удовлетворенная Дорис.

— Прекрасно, — согласился он со смехом, — я тоже тебя ненавижу.

— И я ни за что не смогу посмотреть в глаза твоей матери.

— Сможешь. Она сделает вид, будто ничего не произошло.

— Ты думаешь?

— Угу, — он поцеловал ее в плечо и сладко заснул.

Однако на следующее утро мать Итана не только не сделала вид, будто ничего не произошло, но, наоборот, разговаривала с Дорис с ледяной сдержанностью. А Итан ничем не поддержал девушку. Не успел он представить ее высокой, царственного вида женщине с безупречно уложенными седыми волосами, как Норман позвал его помочь распаковать чемоданы. Вернувшись в кухню, он притворно вздохнул и бросил на мать долгий взгляд, в котором явственно сквозило предупреждение.

— Мне очень жаль… — начала было Дорис.

— Да, — с устрашающей вежливостью подхватила пожилая дама, в голосе которой звенела сталь. — Теперь ясно, почему мой сын так внезапно предложил мне уехать, добровольно взяв на себя заботу о собаках. Я, конечно, задавала себе эти вопросы, потому что Итан никогда и ничего не делает просто так. Даже для меня. Он такой же эгоист, каким был его отец. Пожалуйста, завтракайте, не стесняйтесь. Вы ведь знаете, где что лежит. — Элен неприязненно посмотрела на девушку и вышла из кухни, а Дорис осталась стоять, чувствуя себя униженной.

Немного оправившись от смущения, но не в силах подавить в себе обиду, она чуть ли не бегом поднялась в комнату Итана и принялась лихорадочно собирать свои вещи. Он вошел как раз в тот момент, когда она защелкивала замки на чемодане.

— Что тебе сказала мама? — спросил он холодно.

— Ничего. — Ей было противно пускаться в объяснения.

— Дорис…

Яростно повернувшись к нему, она возмущенно выпалила:

— Почему ты не предупредил меня о том, как твоя мать будет со мной разговаривать?

— А что такого она тебе сказала?

— Дело не в том, что она мне сказала, а в том, как она это говорила! Как будто я — шлюха! И за что? — крикнула она. — Эта женщина меня совсем не знает! И никогда в жизни со мной не встречалась!

— Она слышала о тебе, — пояснил Итан вполголоса.

— Ну так что же? Я не сделала ничего такого, за что меня можно было бы так ненавидеть!

— Ты уверена, что совсем ничего? — мягко спросил он.

— Уверена ли я? Что ты хочешь этим сказать? Ты прекрасно знаешь, что ничего! И что означал твой лукавый взгляд?

— Это было предупреждение.

— О чем? О том, чтобы она не обращалась со мной, как со шлюхой?

В ярости повернувшись к Итану спиной, Дорис потянулась за своим чемоданом, но он остановил ее, схватил за руки и, повернув к себе, посмотрел на ее разгневанное лицо.

— Ты слишком бурно реагируешь.

— Вовсе нет. В чем дело, Итан? Ведь что-то же происходит, я чувствую. Почему твоя мать меня возненавидела? Быть может, она относится так к любой женщине из тех, что ты сюда привозишь?

— Я никогда не привозил сюда женщин.

— Тогда почему ты сделал для меня исключение?

Он немного помолчал, а потом мягко ответил:

— Потому что не смог оставить тебя одну.

— Но хотел бы? Жалеешь, что не смог?

— Не знаю, — тихим голосом признался Итан. — Хочешь, я отвезу тебя домой?

— Спасибо, обойдусь без твоих услуг. У меня есть машина, и я прекрасно могу вести ее сама.