Я все отдам за тебя - Дениз Робинс Страница 21

Красивые, теплые глаза. Такого мне уже лет сто никто не говорил. Я глупо хихикнула:

— Спасибо! Очень польщена.

— Это правда. Глаза у тебя действительно очень красивые. Карие с золотыми искорками. Замечательные глаза.

— Но сама я совсем не замечательная, — вспыхнула я. — Даже не милая, как вы выразились. Я аферистка. Долгие годы врала и обманывала и разрушила жизнь своего мужа. Мой сын Бинг — по крайней мере, я считаю его своим сыном — умирает. Хуже не придумаешь. Вот видишь, как сильно ты во мне ошибся!

— Мне очень жаль, Крис, — сказал он.

Горло мне словно холодная когтистая лапа сдавила, и я отвернулась к окну. Гил снова заговорил, но на этот раз абсолютно серьезно, его легкомысленность будто ветром сдуло.

— Честное слово, мне очень жаль, я понятия не имел.

— Естественно.

— Я понятия не имел, — повторился Гил. — Я и предположить не мог, что у тебя такая трагедия, думал, что это простая увеселительная поездка. Как же я ошибся!

— Как бы мне хотелось, чтобы ты не ошибся. — В моем голосе зазвенели высокие нотки. — Как бы мне хотелось оказаться той самой милой беззаботной англичанкой на отдыхе, за которую ты меня принял. Не слишком эффектно звучит, конечно, но я и сама не слишком эффектная, и жизнь мою эффектной тоже не назовешь. Последние одиннадцать лет прошли без особо впечатляющих событий, но очень счастливо.

Я вытащила из сумочки платочек и вытерла глаза. Разыскала темные очки и нацепила их на нос.

— Не закажешь мне бренди с водой, когда стюард появится? — попросила я.

— Конечно, Крис.

Я никогда не пила бренди, но тут отчего-то почувствовала острую нужду в нем. Когда принесли напиток, я лишь немного пригубила, больше половины так и осталось плескаться на дне. Гил исподволь изучал меня, но вопросов больше не задавал. Наверное, именно поэтому меня вдруг охватило непреодолимое желание выложить ему все как есть. Мне нужно было выговориться, и желательно человеку постороннему, незаинтересованному.

Подобные порывы совершенно мне не свойственны, это Гил Барретт вытянул меня из скорлупы. Мне никогда не приходилось встречать настолько располагающего к себе человека.

— Если я все расскажу тебе, — начала я, — обещаешь ли ты дать мне слово чести никогда не передавать мою историю ради развлечения, к примеру, своим друзьям-шоуменам?

— Милая моя Крис, может, я и слаб на язык и, положа руку на сердце, люди театра и кино действительно ужасно болтливы, но если надо, я умею держать язык за зубами. Никогда не выдаю секреты своих друзей, особенно если они просят меня об этом. Мы с вами без году неделя знакомы, но мне кажется, что мы уже успели подружиться.

Я кивнула.

И рассказала ему всю историю от начала до конца.

Гил ни разу не прервал меня, пока я не дошла до того воскресного утра, когда случилась та железнодорожная катастрофа. Он взял мою руку в свою и крепко пожал ее.

— О господи, какой ужас! — воскликнул он. — Теперь припоминаю, я слышал об этом. Бедные детки!

Я довела свой рассказ до конца.

— Теперь ты видишь, как ужасно я поступила со своим мужем, и с Бингом тоже.

Он выпустил мою руку, но когда я подняла взгляд, то увидела в его глазах сочувствие. Я не ошиблась. Он оказался понимающим человеком; наверное, продюсеры знают жизнь во всех ее проявлениях. Чтобы сделать хороший фильм, нужно хорошо разбираться в людской натуре. И еще — я была уверена, что Гила трудно шокировать.

— Господи! — выдохнул он во второй раз. — Что за история! Бедняжка!

— Не мне надо сочувствовать, — подскочила я. — Я не заслуживаю жалости. Мой муж и мой сын — вот кто нуждается в сострадании.

— И они тоже по-своему, — сказал Гил. — Мальчик — точно. Но надо Бога благодарить за то, что у него есть шанс спастись. Без сомнения, этот рассказ наверняка потряс твоего мужа. Мужчине не слишком приятно узнать, что ребёнок, которого он столько лет считал своим, — не него.

— Знаю.

Гил отхлебнул из стакана.

— Интересно, как бы я повел себя на его месте? Сначала бы то же самое почувствовал, нисколько в этом не сомневаюсь, но потом наверняка решил бы пройти с тобой весь оставшийся путь. Но, хочешь верь, хочешь нет, я очень сентиментален.

Я слушала его открыв рот и впервые подумала, что Стив, должно быть, слишком жесток со мной. Это открытие огорошило меня. Мне и в голову не приходило, что он вполне мог бы вести себя помягче.

Поддавшись порыву, я полезла в сумочку и достала фотокарточку Бинга в голубых плавках. Он стоял на трамплине над бассейном в доме наших друзей. Без очков он выглядел просто очаровательно. Гил поглядел на фото, отдал его мне и покачал головой:

— Мальчик — просто класс. Господи, что за чертова жизнь! Надо же было такому случиться.

Я сглотнула слезы.

— Ты прав. А что до Стива… знаешь, мне бы не хотелось, чтобы ты считал его слишком жестоким. Он не из тех, кто выставляет свои эмоции напоказ и легко поддается сантиментам. Я уверена, что со временем он переменится, горечь уйдет. Он любит Бинга. Не думай о нем слишком плохо.

— Терпимость твоя безгранична, — удивленно поглядел на меня Гил.

— Просто я люблю мужа.

— Счастливчик!

— До сих пор я считала, что это мне повезло.

— История — просто мрак, но я уверен, что ты найдешь брата, пересадка пройдет успешно, и тогда над тобой снова засияет солнышко.

Я бессознательно бросила взгляд на свои маленькие золотые часики на тоненьком черном ремешке. Стив подарил их мне сразу после свадьбы. Не сказать, чтобы они были слишком модными, но я никогда не снимала их.

— Весь вопрос во времени, — сказала я. — Время на исходе. Если я не успею найти брата Бинга, все зря.

— И сколько осталось?

Я заглянула в красивые, обрамленные по-женски длинными ресницами глаза на мужественном серьезном лице. Чем больше мы с Гилом беседовали, тем больше он мне нравился. Я чувствовала, что на него можно положиться.

— Недели три-четыре, не больше. Врачи предупредили: если к тому времени эту пересадку не сделать, Бинг умрет.

Гил прикурил от предыдущей сигареты и покачал головой:

— Очень сложная задача для женщины. Ты храбрая девочка, Крис. Я восхищен!

Кровь бросилась мне в лицо, щеки заалели.

— Ты не можешь… не должен… нельзя было делать того, что я сделала.

— Ненавижу самоистязания, — поморщился Гил. — Мазохизм — вещь деструктивная. Может, ум мой только и занят тем, как бы получше фильм снять, но это не так уж и плохо, когда требуются новые оригинальные идеи или надо разработать какой-нибудь план, который никому никогда даже в голову не придет. Не обижайся, но мне кажется, ты выбрала не совсем верный путь.