Наваждение - Глория Даймонд Страница 21

Квентин жестом подозвал ее поближе.

— Эвелин, познакомьтесь — это старый Уильям Хоун, мой друг. Его все зовут Билли.

— Здравствуйте, — сказала она, поправляя складки на платье куклы, которую несла с подчеркнутым безразличием. Потом улыбнулась и спросила: — Это ваших рук дело?

Старик лезвием устрашающего на вид ножа приподнял свою мягкую шляпу.

— Да, мэм. Если ты ловко обращаешься с ножом, веселее коротать дождливые вечера. Понимаете, о чем я?

— Вполне. — Старик просто очаровал ее. Эвелин пожала протянутую ей руку. Она посмотрела на фигурки, стоявшие в большом количестве на прилавке, вначале из вежливости, но, приглядевшись, поняла, что каждая из них произведение искусства. Медведи, зайцы, олени и драконы… Много драконов… Все они были искусно вырезаны, но каждая фигурка отличалась особым обаянием, какое присуще только изделиям ручной работы.

Эвелин взяла в руку деревянного котенка.

— Ваши работы просто восхитительны, — искренне сказала она. — У вас настоящий талант.

— Да, верно. — Его голос звучал грубо, но белые зубы сверкнули в веселой улыбке. Кончиком ножа он указал на Квентина. — Эта девушка мне нравится. Нравится гораздо больше… У нее есть вкус. Значит, ты наконец-то нашел себе подружку?

— А откуда ты знаешь, что у нее есть вкус? — Квентин с подчеркнутым безразличием проигнорировал последний вопрос. Эвелин не отводила глаз от резных фигурок, сгорая от любопытства. Нравится больше… чем кто? Но Квентин явно не собирался просвещать ее на этот счет. — Может, она просто хорошо воспитана и потому вежлива.

Билли что-то неодобрительно проворчал и повернулся к Эвелин.

— Я знаю этот парня еще с тех времен, когда он был таким же маленьким, как ваша кукла. Он всегда отличался ослиным упрямством.

Эвелин бросила на Квентина беглый взгляд.

— Правда?

— Ага. — Билли подался вперед и стал раскачиваться на передних ножках стула. — Я и его учил вырезать, но он для этого слишком своенравный, черт его возьми. А руки у него хорошие.

Эвелин с трудом подавила желание посмотреть на руки Квентина, для чего ей понадобилось большое усилие. Она сжала в пальцах резной нож для бумаг и заинтересованно посмотрела на Билли. Ей действительно хотелось узнать больше.

— Руки у него хорошие, это верно, да уж больно он упрямый и гордый, — продолжал старик. — Знаете, у каждого кусочка дерева своя судьба. Вот смотрите. — Он взял с прилавка деревянную звезду. — Этому была судьба стать звездой. Так уж он был устроен. Но вот, к примеру, чего-то неохота мне вырезать звезду или продать трудно. Вы, может, слыхали, что туристы больше любят покупать разных животных. — Билли с усталым недовольством посмотрел на звезду. — Но, задумай я сделать из этого куска корову, все равно добра не выйдет. Потому что должна-то была быть звезда. Вам понятно?

Эвелин улыбнулась.

— Думаю, понятно, — ответила она и заметила, что Квентин притих. Он злится? Или просто слушает?

— Ну так-то… И вся беда этого парня с гонором была в том, что он все время хотел что-то навязать дереву. Он был не то что капризный, просто слишком любил командовать. Он не мог подчиниться дереву, понимаете? Если уж он хотел корову, то и начинал вырезать ее. Заставлял это дерево стать коровой. Может, получалось и похоже, но чертовски никудышная выходила корова. А все потому, что должна-то была быть звезда.

Эвелин вздохнула, она чувствовала, что Квентин весь напрягся. Похоже, Билли сказал нечто большее, чем мог понять посторонний, в том числе и она.

— Сами посудите, — продолжал Билли. Он смотрел на Эвелин, но она понимала, что говорит он с Квентином. — Тому, чтобы понять, что из чего может получиться, нужно учиться. Есть для этого два способа. Можно прожить свою жизнь и состариться, как я. Или набивать себе шишки каждый раз, как попадается бугорок. Квентин тогда был слишком молодой и бугорков еще в жизни не видывал. Его дорога была асфальтом вымощена, гладкая как стекло.

Наконец Эвелин решилась поднять глаза на Квентина. Она поразилась, заметив, как вытянулось и помрачнело его лицо, а под глазами пролегли темные тени. Билли тоже посмотрел на него со смешанным чувством любопытства и сострадания.

— Но, сдается мне, дай я тебе сегодня кусок красного дерева, ты уже повел бы себя по-другому, верно, сынок?

Квентин медленно покачал головой, взял с прилавка фигурку дракона и повертел в руке.

— Не знаю, Билли. Правда, не знаю. Но я бы попытался.

— Я слыхал о Талберте, — продолжал Билли, явно не считая, что меняет тему разговора. — Чертовски жаль его. Хороший был мальчик. — Билли посмотрел на дракона в руке Квентина. — Хотя нет, он был уже не мальчик, верно? Слыхал я, что у него осталась вдова и скоро будет ребенок.

Квентин ничего не ответил, его взгляд не отрывался от дракона, которого он ритмично крутил в пальцах. Эвелин не видела его лица, но заметила, что на его виске пульсирует жилка. Она решила нарушить ставшее невыносимым молчание.

— Да, это правда, Билли, — сказала она. — Талберт и Конни поженились за два месяца до его смерти. И через пару месяцев родится ребенок. — Она бросила беглый взгляд на Квентина, но тот не поднял глаз. — Я двоюродная сестра Конни, поэтому я здесь.

Билли улыбнулся.

— И хорошо, что вы здесь. — Он повысил голос, словно Квентин был глуховат. — А ты разве не рад, что она здесь, сынок? В этой леди есть покой. Ты меня понимаешь? А тебе сейчас его не хватает.

Глаза Квентина и Эвелин встретились. Они оба смотрели скептически. Покой? Эвелин вдруг ощутила неуемное желание рассмеяться и почувствовала, что Квентин испытывает то же самое. В первый раз с момента их встречи они в чем-то были едины. И все из-за крестьянской мудрости Билли.

Старик перехватил взгляды, недоверчивые и насмешливые, которыми они обменялись, и рассердился.

— Я не хочу сказать, что ей спокойно с тобой, балбес ты этакий. У нее внутри покой. С тобой никому не будет спокойно, пока ты сам во всем не разберешься. — Билли нетерпеливо и резко подтолкнул локтем Квентина. — А теперь слезай с моего прилавка, освободи место для тех, кто готов платить. Пойди накорми чем-нибудь свою леди. А дракона можешь взять себе. Он мне никогда не нравился. Я не понял дерево. Наверное, тому куску была судьба стать ослом.