Турецкий горошек - Д. Л. Нельсон Страница 21

Мне хочется сказать: давайте не будем, но я молчу. Я слышу шуршание халата, пока пристраиваюсь на смотровом столе и вставляю ноги в специальные стремена. Глядя вверх, я вижу на потолке улыбающуюся рожицу. Доктор Френч, охладив инструменты, энергично приступает к осмотру.

Если бы мне предложили на выбор: пойти к дантисту или к гинекологу, то дантист выиграл бы в любом случае. Мысли о зубном враче отвлекают меня от того, что со мной происходит в настоящий момент, хотя также не вызывают у меня приятных воспоминаний. В детстве мой зубной врач никогда не применял новокаин. Когда у меня сформировалась грудь, он вытирал свои пальцы о салфетку, завязанную у меня на шее, и щипал мои соски. Я рассказала об этом матери, но она не верила мне, пока Джилл не сказала, что с ней он делает то же самое. Наш новый дантист делал уколы новокаина и не распускал руки. Гинекологический осмотр закончился одновременно с окончанием моих зубоврачебных воспоминаний.

– Гм-м-м, – выразительно промычал доктор Френч. Подобное мычание во время секса имеет только одно значение. Но во время медосмотра оно может иметь множество значений. – Переодевайтесь. Я жду вас в кабинете.

Облачившись обратно в джинсы и трикотажную рубашку, я постучала в дверь. Он вносил сведения в компьютер. Высокие технологии не затронули его письменный стол, на котором красовалась сцена охоты медведей на оленя, вырезанная из очень темного, почти черного дерева.

Поглядывая на меня через свои узкие, в форме полумесяцев, очки, он предлагает мне присесть.

– Когда у вас последний раз была менструация?

Я думаю. Цикл у меня всегда был непостоянным. С тех пор как возможность беременности была почти исключена, я перестала обращать на это особое внимание. Хотя месячные всегда доставляют мне двойные мучения.

– Вероятно, в июле, после отпуска. А до этого была в мае.

– Я сделаю, разумеется, еще один тест, но, по-моему, вы беременны. И как я полагаю, сейчас вы примерно на третьем месяце.

Я слышала выражение «отвисла челюсть», но не особо его понимала, пока у меня самой она не отвисла.

– У вас ведь медицинское образование, неужели вы не подумали об этом? – спрашивает доктор Френч.

Он ждет моей реакции. Пять лет назад я истратила полпачки носовых платков, когда он сказал, что, вероятнее всего, я не смогу иметь детей. Все началось с того, что я приняла грипп за беременность. Будучи практикующим гинекологом, он провел серию тестов. Оказалось, что мои яичники не слишком хорошо функционируют. Доктор Френч, как мой лечащий врач, предпочел сам рассказать мне об этом.

Я подозрительно прищуриваюсь.

– А может, это фиброиды. Появление фиброидов подобно появлению седых волос. Ну разве не отличный подарочек к сорокалетию? Фиброиды. Подарочек, упакованный в матку.

– Возможно. Но маловероятно. – Он дает мне инструкции для сбора чистого анализа мочи. – Нам надо будет взять пробу амниотической жидкости. На четырнадцатой или пятнадцатой неделе, если удастся определить время начала беременности. Попробуем сделать сонограмму, чтобы уточнить его.

Я вернулась в свою машину и сижу совершенно ошеломленная, вцепившись руками в руль и уставившись на побелевшие костяшки пальцев. Ключ болтается в зажигании. Я пытаюсь вспомнить, когда мы с Дэвидом в последний раз занимались любовью. Учитывая, как нечасто мы это делаем, у меня не возникает сложностей с определением срока. В июле мы занимались любовью три раза. Мы ездили в отпуск и так прекрасно провели время, почти как в медовый месяц, что я уже собралась было порвать с Питером по возвращении.

Но стоило мне увидеть Питера, вернувшегося в середине августа из туристического похода на Запад, как я не задумываясь бросилась в его объятия. Мы проводили в постели уйму времени. После долгих лет одиночества, поры редких и вялых сексуальных связей, я теперь наслаждалась любовными ласками Питера. Как пишут в сексуальных справочниках, женщина достигает высшего расцвета к тридцати девяти годам. Питер извлек из этого максимальную выгоду.

Занимались ли мы с Дэвидом любовью после этого? Мне вспоминается еще День труда (1 сентября), когда мы с Дэвидом отправились в гости на барбекю к его сестре. Должно быть, я слишком много выпила. Дэвид приставал ко мне со своими нежностями. Но мне элементарно хотелось спать. И я была не настолько пьяной, чтобы забыть, осуществил ли тогда мой муж свои притязания.

Я прикасаюсь к своему животу. Возможно, во мне зародилась новая жизнь. Интуиция подсказывает мне, что я касаюсь ребенка Питера. Здравый смысл подсказывает, что пора принимать решение.

Я завожу машину, и одновременно включается радиоприемник. Когда я выбралась из машины, музыкальная программа уже сменилась на интервью со знаменитостями. Отстаивающие «право на жизнь» спорят со сторонниками «права свободного выбора». Кто-то говорит:

– И к ним присоединятся все, для кого единственный выход – аборт. Необходимо спасти женщин от неквалифицированных услуг подпольных мясников.

Помню, я прочла статью одной женщины о том, как она в 1970 году вместе с коллегой, которая была беременна, прилетела в Монреаль. Она не могла отважиться пойти на аборт одна. Это было до высочайшего соглашения. Кардиналы католической церкви и раввины после долгих совещаний признали, что женщина все-таки имеет право на безопасное преждевременное прекращение беременности. Они направили девушек всего мира к профессиональным хирургам. Я всегда была сторонником свободного выбора. У меня хватает личных проблем, требующих принятия решения. И я не имею права принимать его за других. Одно время, пока я старательно пыталась забеременеть, я думала, что, возможно, Бог наказывает меня за подобные мысли. Но, будучи медицински подкованной, я знаю, что грешные мысли и поступки часто не имеют никакого отношения к функционированию яичников. Как женщина, принимающая любую задержку цикла за некое серьезное внутреннее нарушение, я выдаю совершенно неадекватную реакцию.

Если я действительно беременна, то мне не следует рожать этого ребенка. Я могу сделать безопасный аборт.

После нашей первой ночи мы с Питером обсудили вопрос противозачаточных средств. Я сообщила ему диагноз, поставленный мне врачом, и мы решили, что в них нет необходимости. Я была тогда у него в киоске, и во время этого разговора меня разобрал смех. Он спросил, что меня так рассмешило. Я ответила:

– Интересно поговорить о противозачаточных средствах с горошком. На кого были бы похожи наши дети – на людей или на овощи?

– Они были бы прекрасны, но мы не разрешали бы им гулять во время праздника урожая возле овощной ярмарки, – сказал он. Потом он взял мои руки в свои и стал целовать мои ладони. – Я хотел бы, чтобы у нас с тобой родился ребенок. – Разговор закончился, когда очередной клиент заказал кофе и кускус. [15]Легко вообразить, что тебе хочется ребенка. Реальный ребенок менее романтичен, чем воображаемый.