Фактор внешности - Гленн О'Брайен Страница 21

Я сочувственно кивнул:

— Н-да, этот Ги Д'Абор тоже выглядит подозрительно.

— С ним все в порядке. Я его хорошо знаю. Он просто милый зануда. Я имею в виду наши с ним отношения. К другим он, может, и пристает, но ко мне — никогда. И это при том, что его жена постоянно за ним следит, так что ему иногда приходится прятаться от ее всевидящего ока. Но, знаешь, я уверена, что оба они с Клеггом старые извращенцы. Я пожаловалась Ги на Клегга и предупредила, что брошу работу, если это не прекратится, но он только рассмеялся в ответ. А я ведь не шучу, я действительно уеду.

— Да, не сомневаюсь, — отозвался я.

Кара улыбнулась:

— Я могу не возвращаться в студию. Хочешь, мы сходим в кино? Это было бы здорово. Как ты думаешь, сколько они будут сидеть и ждать нас?

— Роттвейлер говорила, что если ты бросишь съемки без уважительной причины, они могут заставить платить неустойку.

— Правда?

— Да. Поэтому я буду выступать в роли твоего свидетеля. Если он снова попытается к тебе приставать, мы пойдем в кино с чистой совестью.

— Ну, не хочешь в кино, можно сходить на концерт с участием Мика Джаггера, — продолжала Кара. — Давно не слышала хорошего английского. Ты как раз в моем вкусе, похож на Джеймса Фокса.

Я был польщен ее признанием, но виду не подал.

Когда мы вернулись в студию, мне не нужно было спрашивать, который из присутствующих там Клегг. Наглый и тучный, с клочками рыжеватых волос на голове и глазками-бусинками, отвратительный тип во всех отношениях, настоящий образчик грязных развратников из дешевых сериалов. Его шея, выпирающая из выреза пуловера, блестела от жира, и всем своим видом он напоминал голодную игуану.

— Кара! — завопил он, простирая руки, словно намеревался обнять ее.

Она скривила губы в презрительной усмешке и прошла мимо него в гримерную. Я же подошел ближе к Клеггу, поигрывающему своим мобильным телефоном.

— Вы, должно быть, Клегг, — уточнил я.

— А вы кто?

— Чарли.

— Водитель? — Он смерил меня небрежным взглядом.

Тогда я решился нарушить границы того, что психологи называют неприкосновенной территорией личности, и подошел к нему совсем близко. Почему-то именно в тот момент мне вспомнился диалог из фильма «Никита».

— Я чистильщик [9]. Тот, кто помогает Каре избавляться от проблем, — ответил я. — У нее много проблем с работой, но надеюсь, совместными усилиями нам удастся решить их… полюбовно.

Клегг достал из кармана очки и, нацепив их, стал разглядывать меня более внимательно. С его толстого самодовольного лица все еще не сходила презрительная полуулыбка. Наконец он протянул мне руку, и я пожал ее с такой силой, чтобы он понял, с кем ему предстоит иметь дело. Тогда в его глазах, к моему вящему удовлетворению, появился панический страх.

— Проблемы? Я не знаю ни о каких проблемах, мистер… мистер…

Он ожидал, что я назову ему свою фамилию.

— Чарли.

Человек, желающий дать понять, что его профессиональным долгом является мордобой, не должен пользоваться фамилией.

Клегг пришел в замешательство. На лбу у него от напряжения вздулись вены. Ги Д'Абор, наблюдающий за нами, похоже, отлично понимал, что происходит. Поднявшись с дивана, он подошел к Клеггу и положил руку ему на плечо, вероятно, стараясь успокоить.

— Привет, Чарли! Рад вас видеть. Я не знал, что вы собираться приехать.

— Не уверен, что мы с вами знакомы, — отрезал я.

Он тут же натянуто рассмеялся, рассчитывая, что я приму его шутку как должное.

— Кара мне много о вас рассказывала… это есть очень забавно… и я уже мог узнать вас… — Он говорил по-английски все так же нескладно, как и раньше.

Но если Клегга я считал просто мерзким, то Д'Абор был одним из самых безобразных людей, каких я когда-либо встречал. Около шестидесяти трех лет, неуклюжее, нескладное тело, непропорционально огромная голова… Он походил на уродливого ньюфаундленда. Чем более пространно Д'Абор пытался объясняться со мной по-английски, тем хуже я понимал его, ибо он умудрялся даже мое имя произносить с немыслимыми искажениями, растягивая гласные звуки и теряя согласные. Однако он оказался более осведомленным в области баскетбола, чем я ожидал, и как только узнал, кто я, сразу вспомнил, что я играл в не очень известной американской команде. Я даже растерялся, не находя слов, чтобы выразить свое удивление. Клегг, и без того напуганный встречей со мной, стушевался и только делал вид, будто понимает, о чем мы говорим. Глядя на него, я с трудом удерживался от смеха, сохраняя по возможности свирепое выражение лица.

Д'Абор проявил себя весьма гостеприимным хозяином. Он отвел меня в комнату отдыха и усадил в обширное директорское кресло, оттуда я мог беспрепятственно наблюдать суету съемок, беготню стилистов, среди которых больше всего выделялись усталая растрепанная англичанка по имени Летиция, а также парикмахер, угрюмый шепелявый француз Оливье, помощница визажиста Хони и несколько специалистов по освещению. Меж ними навязчиво толкался мистер Клегг, держа по два телефона у каждого уха и разговаривая со всеми одновременно.

Кара стояла посреди сцены в белом махровом халате и терпеливо ожидала, пока будет настроен свет. По просьбе ассистентов она послушно становилась то с одной стороны, то с другой в поисках наиболее удачного ракурса. На ее покрытом тональным кремом лице не выражалось ничего, кроме жесточайшей скуки и отсутствия интереса к окружающим.

Наконец Д'Абор объявил, что готов к съемке. Кара сбросила белый халат и передвинулась в самый центр светового потока. Я заметил, что как только она разделась, Клегг тут же прекратил все свои телефонные переговоры и начал пожирать ее глазами. Я сидел там, откуда мне была отлично видна его одутловатая, блестящая от пота физиономия. Подождав еще немного, я встал и перешел в зал, заняв место рядом с ним. Энтузиазм, светящийся в его взгляде, тут же угас, и я убедился, что выбрал правильную тактику психологического воздействия. Я внушал ему тревогу, граничащую со страхом.

Кара как ни в чем не бывало, стояла в бюстгальтере и трусах, не обращая внимания на суматоху и раздраженные реплики сотрудников студии. Она казалась ледяной статуей, невозмутимой и неподвижной. Стилистка что-то торопливо поправляла у нее на груди, но даже при самом пристальном взгляде никаких сосков сквозь чашечки бюстгальтера заметно не было.

— Этот бюстгальтер не подходит! — взволнованно завопил Клегг. Он хотел продолжить, но я уже опустил свою тяжелую руку на его пухлое плечо.

— Расслабьтесь, мистер Клегг, у вас сегодня тяжелый день.

— Ги! Этот бюстгальтер не пойдет!