Соблазн гнева - Татьяна Голубева Страница 21

– Чем обязана?

Господин Дикулов осторожно вздохнул. Как трудно всегда с ней разговаривать, с этой Настей! Уж до того холодна, уж до того любит изображать из себя царицу Савскую!

– Я просто хотел поговорить. Видишь ли, мне недавно сделали операцию на сердце, я сейчас в санатории, вот и задумался о родных и близких. Хочется же как-то наладить отношения. Но я никак не могу понять, чем я вам с Валей не угодил? Может, объяснишь наконец?

– Боюсь, что не сумею, – сухо сказала Анастасия Павловна.

– Почему?

– Потому что это выше твоего разумения.

– То есть ты считаешь меня полным идиотом?

– Нет, ты не идиот, – возразила вдова брата. – Далеко не идиот. Просто у тебя другое мышление, вот и все.

– Что значит «другое»? Я не понимаю.

– Я знаю, что не понимаешь. В этом и проблема.

– Но хотя бы попытайся найти слова!

Анастасия Павловна снова надолго замолчала. Дикулов терпеливо ждал. Ему действительно хотелось разобраться, его на самом деле в последние дни отчаянно тянуло к родным…

Наконец он услышал:

– Видишь ли, Сергей, в жизни существует множество самых разнообразных ценностей. И не все их можно пересчитать на деньги. Я когда-то уже пыталась поговорить с тобой об этом, и твой брат тоже пробовал, я знаю. Но ты не слышишь ничего такого, что не укладывается в твои собственные представления о мире и взаимоотношениях между людьми. Просто не слышишь. Как же прикажешь с тобой общаться? На твой язык я перейти не могу, моего языка ты не воспринимаешь. Мне кажется, это тупик.

– Из любого тупика можно найти выход, – слегка рассердившись, сказал Сергей Пафнутьевич. – Если есть желание. А у меня всегда было такое впечатление, что как раз желания тебе и не хватает.

– Именно мне? – подчеркнуто спросила Анастасия Павловна. – А твой брат тоже не имел такого желания? И твой племянник не имеет?

И что-то такое услышал Сергей Пафнутьевич в этом вопросе, что проскользнуло в глубину ума, зацепило искалеченное сердце… и господина Дикулова обдало жаром.

– Настя, я… – Он запнулся на полуслове, немного помолчал, а потом у него вырвалось само собой: – Мне надо подумать. Я тебе после еще позвоню.

– Позвони, – согласилась Анастасия Павловна и повесила трубку.

А Сергей Пафнутьевич, энергично выругавшись, встал, подошел к окну и уставился на почти уже голые деревья и серое низкое небо.

Неужели Настя права?

Неужели это он сам никогда не пытался никого понять, а просто навязывал свое, требовал, настаивал?..

Не может быть.

Марина чувствовала, что еще немного, и у нее начнется самая настоящая истерика. Сто тысяч долларов (а точнее, уже всего лишь девяносто пять), лежавших на ее счете в Сбербанке, она воспринимала как нечто ужасное, как угрозу нищеты, которая может наступить уже завтра или в крайнем случае через месяц. Деньги просто улетали куда-то, как ни старалась Марина их удержать, как ни пыталась экономить.

Интересно, а сколько тратилось в месяц на домашнее хозяйство в доме Дикулова? У нее самой ушло почти четыре тысячи долларов, а куда, спрашивается? На что? Невозможно понять. Вроде ничего и не покупала. Только питание, немножко спиртного, бензин для машины, квартплата (сволочь Дикулов даже квартплату вперед не внес, ей за сентябрь пришлось уже самой платить!), мобильник, салон красоты… ну и развлечения, конечно. Не сидеть же тупо дома у телевизора! Она молодая, она должна общаться с людьми, искать свое место в жизни.

В окно комнаты уже заглядывал мрачный и скучный октябрьский вечер, и Марина решила, что надо, пожалуй, куда-нибудь пойти. Но куда?

Марина позвонила одной подружке, другой, третьей – но все они уже резвились в теплых компаниях… и ни одна почему-то не предложила Марине присоединиться к ним. Марина сначала не обратила на это внимания, но после пятого звонка что-то щелкнуло в ее уме.

А почему, собственно, они не зовут ее к себе?

Марина оставила телефон в покое и пошла в кухню. Что-то тут не так, думала она, включая электрический чайник. Что-то тут не так…

Прошло уже больше месяца с того дня, как Дикулов выставил ее из своего дома в эту вот паршивенькую квартирку. И за это время Марина умудрилась поссориться с большинством прежних приятелей и подружек. Как только она слышала очередной намек на то, что ей теперь ничего не светит в смысле денежных перспектив, она взрывалась. Чертовы сплетники! Проклятые уроды! Что бы вы вообще понимали! Она сама захотела уйти от этого лысого паразита! Он ей не отец, и это она не желает его знать! Если же ее спрашивали, чем она теперь намерена заняться, Марина лишь огрызалась в ответ. Сказать-то ей было нечего. К тому же каждый из знакомых уже успел услышать ее просьбу о работе…

Но только теперь, глотая обжигающий черный кофе, Марина поняла настоящий смысл тех странных взглядов, которые ловила на себе весь последний месяц на любой из светских тусовок (на которых она, кстати сказать, бывала куда реже, чем раньше).

Она стала там чужой.

Она теперь не принадлежала к кругу богатых наследников. Она превратилась в ничто, в пустое место. В девушку, которая вынуждена зарабатывать себе на жизнь.

А в этой компании таким делать было нечего.

Марина знала, конечно, что есть в высшем обществе и другие люди, кроме ее постоянного окружения, – например, те, кто работает в шоу-бизнесе и загребает сумасшедшие деньги. Еще телевидение. И олигархи…

Но Дикулов не был ни олигархом, ни телевизионным магнатом. Он был просто вполне богатым человеком, миллионером, владельцем сети прибыльных магазинов. Так что доступа в самые-самые круги, где крутятся топ-модели, депутаты и дипломаты, Марина не имела. Да и вообще самые-самые обитали в Москве, а не в Питере.

Нельзя сказать, чтобы ей не хотелось проникнуть на высший уровень. Она делала несколько раз такие попытки, и один из возлюбленных даже пригласил ее как-то на закрытое шоу Трахтенберга… Но во-первых, Марину сильно смутил царивший там беспредел, а во-вторых, больше ее туда не звали. Не вписалась, так сказать.

Да и черт с ними. Пусть Ксюша Собчак любуется на голых баб и мужиков, если ей это нравится.

Марина хихикнула, представив, что сказала бы бабушка, доведись ей увидеть такое представление.

Ладно, забыли.

Надо все-таки развеяться, отвлечься от мрачных мыслей.

Марина принялась за поиски подходящего туалета. Кто бы знал, где лежат сапожки и сумочка от Джанни Барбато? В каком из этих дурацких мешков?

А ведь это все – прошлый сезон, вдруг с ужасом подумала Марина. Она же покупала эти вещи весной! К осени модельеры подготовили новые коллекции, но она не может потратить столько денег на новую одежду и обувь! У нее их просто нет, этих денег! Какой кошмар, ей же теперь даже в приличный ресторан пойти не в чем!