Речная нимфа - Элейн Кроуфорд Страница 21

— Что именно? — спросила она.

— Ты — самая прекрасная девушка в мире, Ласточка.

С этими словами он повернулся и пошел прочь. Ночная тьма поглотила его, а Жоржетта застыла, прижимая руки к груди.

Сокровище. Именно это слово крутилось в голове Пирса, когда он спускался по крутой лесенке на пассажирскую палубу, застегивая верхнюю пуговицу рубашки. Ласточка оказалась драгоценностью, бриллиантом самой чистой воды, каждая грань которого сверкала и искрилась. Даже довольно неожиданная сторона ее натуры — «папина дочка» — не оттолкнула, а лишь позабавила его. Пирсу не терпелось поскорее уладить свои дела и попросить руки этой во всех отношениях необыкновенной девушки.

На пассажирской палубе он повернул в сторону своей каюты, но был остановлен окриком «Эй, вы!» за спиной. Он замер, повернулся и увидел в дверях пароходного салуна какого-то уже немолодого человека в капитанской фуражке.

Отец Ласточки! Должно быть, видел его у дверей ее каюты! Пирса охватило нелепое желание спастись бегством, потом более разумное — проверить, все ли пуговицы застегнуты. Он кое-как совладал с обоими и направился к капитану Пакуину, впервые в жизни понимая, как чувствует себя приговоренный к смерти при виде гильотины.

— Это вы мне?

— Вам, если вы и есть Пирс Кингстон, — сказал капитан с таким сильным южным акцентом, что Пирса передернуло.

Судя по тому, как он стоял — привалившись к притолоке и скрестив руки на груди, — отец Ласточки знал о нем все, начиная с места рождения до постыдных обстоятельств этого события.

— Это я, — признал он с сокрушенным вздохом, останавливаясь в паре шагов от капитана.

— Значит, вы и есть тот, кто сегодня обобрал весь этот городишко. Небось разбогатели, а?

Пирс ожидал всего, чего угодно, только не такого начала, и совсем растерялся:

— Что? А… да, вышло неплохо.

— Хотите знать, что меня удивляет, мистер? Что с такими деньгами вы не отправились прямиком за карточный стол. Нехорошо. Нельзя гневить судьбу, надо бы дать добрым людям шанс отыграться.

Только тут Пирс заметил, что капитан едва держится на ногах. От него разило виски, белки темных глаз были налиты кровью.

— Надеюсь, общество на меня не в обиде. Просто у меня были другие планы на этот день.

— Да? — удивился капитан.

По всему выходило, что он понятия не имел о случившемся между Пирсом и его дочерью.

— Вы что же, не были на скачках? — осведомился Пирс осторожно.

— Не мог. Был занят. Но все равно кое-что потерял на этой чертовой кляче! Как джентльмен джентльмену предлагаю вам небольшую партию. Что скажете?

«Он не только не знает, — с громадным облегчением подумал Пирс, — но даже и не подозревает». На этот раз его улыбка была широкой и дружелюбной:

— Я совсем не против небольшой партии. Подробности обсудим за столом.

Жоржетта проснулась, когда пробило восемь склянок. С минуту она лениво потягивалась, чувствуя лишь необычайную легкость во всем теле. Потом пришли воспоминания, но не стерли с ее губ улыбки. Впервые в жизни она проснулась совершенно голой, после близости с мужчиной, и должна была, наверное, чувствовать себя пристыженной и виноватой, на деле же чувствовала себя необыкновенно счастливой.

Она повернулась на бок, крепко прижимая к себе подушку и желая, чтобы вместо нее могла обнимать Пирса Кингстона. Попыталась представить себе его лицо, но не сумела и со вздохом обвела глазами каюту. На полу валялись грудой нижние юбки вместе с кринолином, а чуть дальше — платье, в котором она накануне изображала из себя леди.

Зато в уединении каюты она повела себя совсем иначе и, помнится, даже раздевала Пирса. Вот ужас-то!

Но как она могла вести себя иначе? Все было так чудесно, все так волновало ее, а он вел себя так, словно любил ее. Почему «словно»? Пирс влюблен, это совершенно ясно. Разве он не сказал, что они поженятся? Если бы он формально попросил ее руки, она ответила бы согласием без малейшего раздумья, потому что жить без него она теперь просто не сможет. Если потерять его, наступит конец всему. Она любит его!

— Я люблю его… — прошептала Жоржетта и прильнула щекой к подушке, воображая, что это плечо Пирса.

Прикосновение принесло не то чтобы боль, но чуть неприятное ощущение, словно кожа была чем-то натерта. Жоржетта сдвинула брови, но потом сообразила, что виной тому поцелуи, когда более грубая кожа мужского подбородка и щек терлась о ее лицо. Целая череда картин, одна другой упоительнее, пронеслась в памяти. Она коснулась кончиками пальцев виска, провела по щеке и наконец остановилась на припухших губах. Да-да, они полнее обычного! Боже, она должна залучить Пирса в свою постель на эту ночь… и на каждую последующую ночь ее жизни!

Но каким образом? Жоржетта уселась в постели, прижимая к груди подушку и лихорадочно размышляя, как ухитриться приводить Пирса в свою каюту ночь за ночью, и притом так, чтобы отец ничего не заподозрил. Перед ее мысленным взором возникла романтическая картина: они с Пирсом рука об руку крадутся по темным переходам, время от времени прячась за кипами груза и обмениваясь торопливыми поцелуями. Жоржетта хихикнула, но тотчас посерьезнела. И в самом деле, как все устроить, чтобы и волки были сыты, и овцы целы? И если уж на то пошло, как одеться сегодня утром?

Она выбралась из постели, обогнула кучу одежды и присела на корточки перед сундуком. Несколько минут Жоржетта разбирала одежду юнги, которым прикидывалась на пароходе, в поисках женских нарядов, о которых давно не вспоминала. Нужно было поскорее найти любое платье, причесаться и ускользнуть незамеченной, чтобы поймать Пирса раньше, чем тот за ней явится.

Во всяком случае, он обещал вернуться утром. Обещал… но то было вчера. Сегодня он мог и передумать. Неожиданное сомнение заставило девушку помедлить. Она нерешительно посмотрела в сторону входной двери и увидела на полу соломенную шляпу.

Ну конечно, он придет! Не может не прийти. Ведь он сказал, что любит ее. Если бы не любил, то не надел бы вчера эту нелепую шляпу!

Рассеянный взгляд Жоржетты перекочевал со шляпы на листок бумаги, подсунутый под дверь. Письмо! Она вскочила и поспешила поднять листок, уверенная, что письмо написано Пирсом.

Ее первое любовное письмо! Как романтично! Когда она шла к окошку, когда разворачивала листок, пальцы дрожали от нетерпения.

Первая строчка гласила: «Моя дорогая доченька!»

Плечи Жоржетты поникли от разочарования, но она тотчас мысленно выбранила себя за черствость. Не хватало только начать вздыхать и проливать слезы по поводу и без повода! Именно так ведут себя влюбленные барышни, но она не из таких.

К тому же все это было в высшей степени странно. До сих пор отцу не приходило в голову оставлять записки у нее под дверью. Неужели он заметил, как Пирс выходил из ее каюты? Нет, только не это! Она взмолилась, чтобы в записке не было ни слова об этом, потом, собравшись с духом, начала читать.