Гордость и целомудрие - Ширл Хенке Страница 21

Пока она возилась с собакой, Алекс раскланялся с полковничихой и пошел выводить своего жеребца к стартовой черте, где уже ждали остальные жокеи и их лошади. По дороге американец успел заключить несколько пари. Джосс смотрела на него во все глаза. В толпе суетливых, разряженных в пух и прах лондонских пижонов он держался с удивительным достоинством. Могучий золотой лев среди домашних кошек.

— Ах, бедняжка, она влюбилась в этого дерзкого американца! Какая жалость! Тому, кто покорил весь Лондон, вряд ли есть дело до какой-то замарашки! — слащаво проворковала Сибил, перебирая холеную шерстку своей Бонбон.

— Мы с ним друзья, миссис Чемберлен, — холодно сказала Джосс. — Но где вам понять, что значит настоящая дружба?

Громкий вопль толпы заглушил язвительный ответ Сибил. Скачки начались. Джосс содрогнулась: каким грубым оказался на деле этот спорт! Разбрызгивая грязь и расталкивая друг друга, все семь лошадей рванулись с места. Профессиональные жокеи действительно были намного легче Алекса. Они нещадно нахлестывали лошадей, заставляя их нестись во весь опор. Алекс плотно обхватил ногами круп своего жеребца и приник к гриве, слившись с конем воедино.

Джосс так поглотило это зрелище, что она и думать забыла о Сибил Чемберлен, которой пришлось отойти подальше от летевших с дорожки комков грязи. Толпа оживленно шумела. Зрители заключали пари и делали ставки. Тем временем участники скачек скрылись из виду. Впереди остальных несся легконогий серый жеребец.

Трасса длиной в четыре мили огибала поросший лесом холм и проходила по пересеченной местности, что и заставило Алекса выбрать для Сумаха именно эту дорожку. Хотя английские чистокровные лошади славились своей резвостью, они могли проявить ее в полной мере только на ровной дороге. Сумах превосходил их в выносливости, да и грязь на дороге ему не мешала. Алекс нарочно придерживал своего жеребца, позволяя жокею на сером скакуне вести гонку. Жокей Чемберлена на караковом жеребце также не рвался вперед, экономя силы.

Соперники вовсю работали кнутами, причем лупили одинаково жестоко как своих лошадей, так и чужих. Алекс едва успевал отражать эти удары рукой, которую защищала плотная замша костюма. Один из жокеев осмелел настолько, что попытался столкнуть с Сумаха самого Алекса, но тот ловко увернулся. Усилие ушло в пустоту, не встретив сопротивления. Жокей потерял равновесие и не успел занять правильное положение, когда его конь споткнулся. Всадник кубарем полетел в грязь, и его чудом не затоптали.

Алекс же продолжал гнать Сумаха вперед. Холодный ветер засвистел в ушах. Чувствуя, как в крови закипает дикий азарт, Алекс что-то шепнул коню в ухо, и прекрасное животное вытянулось в струнку, обходя соперников.

Всадники обогнули холм, и толпа радостным ревом приветствовала их появление на финишной прямой. Оказалось, что еще два участника соревнований не сошли с дистанции. Пришла пора сделать последний рывок.

— Ну, малыш, давай! — кричал Алекс на языке мускоги. Сумах оставил позади всех участников скачек, кроме Пегаса. Какое-то время они шли ноздря в ноздрю.

Джосс следила за их отчаянным противоборством и изо всех сил кричала, болея за Алекса. Казалось, что конь и всадник эти два дикаря, два чертовски великолепных самца, слились воедино, приближаясь к заветной черте. Но караковый жеребец по-прежнему шел вровень с рыжим, и борьба между ними накалилась до предела. Даже Пок стал рваться с поводка и лаять.

Алекс посылал Сумаха вперед, и каждое его движение Джосс сопровождала диким воплем, который вполне мог соперничать с воинственным кличем индейцев. Но ее поведение оставалось незамеченным на фоне всеобщего ажиотажа. Шли последние секунды скачек, а деньги все еще переходили из рук в руки в зависимости от того, за кого болели зрители. Лишь перед самым финишем Сумаху ценой невероятных усилий удалось выйти на полкорпуса вперед и первым пересечь финишную черту.

Постепенно сбавляя скорость и продолжая обдавать зрителей грязью, Алекс сделал еще один круг, прежде чем заставил коня остановиться. Джосс не обращала внимания на грязь: подумаешь, пара пятен! В отличие от нее Сибил Чемберлен слишком дорожила своим роскошным ярко-желтым муслиновым платьем и при виде мелких коричневых брызг, запятнавших ее подол, так возмутилась, что выпустила из рук свою болонку. Собачка, заливаясь пронзительным визгливым лаем, тут же скрылась в толпе.

— Бопбон, вернись сию же минуту! Гадкая девчонка! Пок возбужденно принюхался: мало того, что у болонки была течка, она наконец-то оказалась на земле, где ее можно догнать в два счета! Не в силах противостоять зову природы, он устремился за ней. Джосс так забылась, наблюдая за триумфом Алекса, что этот рывок захватил ее врасплох. Толпа хлынула вперед, туда, где гарцевал на своем жеребце победитель состязаний. Людской поток увлек ее за собой, тогда как Пок рвался в противоположную сторону. Поскользнувшись в луже, Джосс взмахнула руками и не заметила, как петля поводка соскочила с измазанного грязью запястья. Пок обрел вожделенную свободу и не долго думая ринулся вслед за Бонбон. Сибил ничего не оставалось, как бежать за ними, огибая каждую лужу. В одной руке она держала подол безнадежно испачканного платья, в другой — зонтик.

— Бонбон, ты гадкая девчонка, ты выпачкаешь лапки! — ныла Сибил, шлепая по грязи. Картина, открывшаяся ей, произвела эффект разорвавшейся бомбы. С капризно оттопыренных милых губок полетела самая настоящая базарная брань.

Джосс подоспела как раз вовремя, чтобы полюбоваться на то, как Пок и Бонбон покончили с недолгими ухаживаниями и перешли к самому главному. Сибил споткнулась и рухнула прямо в грязь, грозя кулаком беспечным любовникам. Потом вскочила и яростно принялась стаскивать с рук испачканные перчатки. Хотя Джосс и не падала, выглядела она ничуть не лучше. Подол ее платья промок до колен и был весь в глине. И все же при виде расфуфыренной светской львицы, испачканной с головы до ног, она не выдержала и сначала улыбнулась, а потом и вовсе залилась смехом.

Поскольку девственность ее несравненной Бонбон уже была потеряна, Сибил сочла уместным оставить неблагодарную сучку в покое и весь свой гнев обратила на несносное чучело, тупоголовый синий чулок, имевший наглость смеяться над ней. Зловеще прищурившись, полковничиха ринулась в атаку. Но не успела она сделать и шага, как ее изящная атласная туфелька соскользнула с ноги и увязла в липкой каше.

— Простите, миссис Чемберлен, я не нарочно! — пролепетала Джосс, вытирая выступившие слезы. Попытки вести себя прилично ни к чему не привели: ее по-прежнему душил приступ смеха.

Сибил, готовая выцарапать глаза ненавистной сопернице, с утробным рычанием кинулась на нее.

— Да как ты смеешь! — визжала она.

— Поймите меня правильно, я вовсе не хотела… — В следующую секунду Джосс стало не до оправданий: пора было списать собственную шкуру! Сибил налетела на нее словно ураган. Она уступала Джосс в росте, но превосходила объект своей ненависти по весу. Миссис Чемберлен накинулась на мисс Вудбридж с силой пушечного ядра. Они кубарем покатились по земле, вцепившись друг другу в волосы.