Если в сердце живет любовь - Люси Бродбент Страница 21

К тому времени как я добираюсь до госпиталя и нахожу Хизер, папа уже оказывается в операционной, а мачеха нервно меряет шагами комнату ожидания. Такой я ее еще не видела: в брюках от тренировочного костюма и старом свитере, с красным, распухшим от слез лицом.

— О, Перл! — Она бросается ко мне и обнимает, содрогаясь от рыданий; подобных сцен тоже до сих пор не случалось. Мы обнимаемся, и я с благодарностью ощущаю тепло, сочувствие, солидарность. Оказывается, папина очередная жена не так уж и плоха.

— Что сказали доктора?

— Никто ничего не говорит, все молчат. — Хизер сморкается в бумажный платок. Сейчас она очень похожа на испуганного, попавшего в ловушку зверька. — Просто бегом привезли его в операционную, а мне велели ждать здесь. Прошел почти час.

— А кто с Кейси?

— Джоули дома.

Веду мачеху к ряду стульев у стены и убеждаю присесть. В комнате, кроме нас, никого нет, но зато стоит большой аквариум с тропическими рыбками. Одна, полосатая, носится из конца в конец, будто не находит себе места.

— Как это произошло? — спрашиваю я.

— Перед сном Гевин жаловался на боль в груди, — с трудом, сквозь рыдания, произносит Хизер. — Думал, что желудок не в порядке. Принял таблетки и лег. Я уснула, а потом он разбудил меня и попросил вызвать «скорую». Сказал, что в грудь вонзились ножи.

— А вы не?.. — безуспешно пытаюсь подобрать нужные слова.

— Что?

Очень неловко спрашивать, но Хизер на двадцать лет моложе отца.

— Вы не занимались сексом? — шепотом заканчиваю я, так и не придумав скромной формулировки.

— Нет, — Хизер слабо улыбается и всхлипывает.

Слава Богу! Никому не нравится думать о том, что родители тоже это делают.

— А что сказали парамедики из «скорой»?

— Сказали, что необходимо срочно везти больного в госпиталь. Сказали, что, скорее всего, это инфаркт. — Она снова начинает рыдать. — Когда приехали в госпиталь, его сильно рвало.

Серьезность ситуации отзывается странным образом: в желудке совершает аварийную посадку реактивный самолет, оставляя за собой панику, хаос и ощущение черного ужаса. От инфаркта умирают. Неужели папа может умереть? Нет, произошла какая-то ужасная ошибка; я же не умею жить в мире, в котором нет папы. Даже не могу представить жизни без него. Он такой большой человек. Не в буквальном смысле — точнее сказать, крупная личность. Большие люди не умирают. Живут вечно, потому что получают особую лицензию свыше. Он не может умереть.

— Он обязательно прорвется, — утешаю я Хизер. Сама не знаю, откуда такая уверенность, но почему-то не сомневаюсь. Возможно, потому, что никаких иных вариантов просто не представляю. — Папа всегда был сильным. Непременно прорвется.

Хизер жалобно кивает. Нам обеим так хочется верить в избавление!

На стене висят большие часы. Минутная стрелка движется преступно медленно. Медсестры деловито курсируют мимо, но нам не говорят ни слова. Мы по очереди выходим в коридор, чтобы купить в автомате кофе. Настоящий кофе с настоящим кофеином. Обсуждаем, надо ли звонить брату и сестре. Подождать новостей или вызвать их немедленно, чтобы не пропустить последние мгновения? Смотрим друг на друга в полном недоумении и не знаем, как поступить. Решаем, что позвоним Эшли: он наверняка захочет знать. Но что делать с Лидией? Трудно понять. Лидия уже пять лет живет в Нью-Йорке, а с отцом не разговаривает и того дольше. Они поссорились и перестали общаться. Но сейчас такие обстоятельства… разве можно не сообщить? Хизер предлагает подождать развития событий.

Минутная стрелка ползет как черепаха. Не нахожу себе места: не могу ни сидеть, ни стоять. Возможно, сказывается удар кофеина по организму, не получавшему дозы уже целую неделю. В окна заглядывают первые лучи солнца. И вот, наконец, из операционной выходит доктор.

— Миссис Сэщ? — вопросительно произносит он, сделав несколько шагов. Человек азиатской внешности, небритый, в очках без оправы.

— Да! — Мы обе моментально вскакиваем. Доктор на мгновение теряется и переводит взгляд с одной на другую.

— Миссис Сэш — это я, — твердо произносит Хизер. — А это — дочь мистера Сэша.

— Перл Зисскинд-Сэш, — представляюсь я и протягиваю руку. Выйдя замуж, так и не нашла сил расстаться с девичьей фамилией. Настолько к ней привыкла, что не смогла представить иного существования и решила соединить с фамилией Адама. По-моему, не напрасно. Иногда помогает.

— Я доктор Ким. — Врач медленно пожимает наши протянутые ладони.

Хочется закричать, чтобы он скорее говорил правду. Сдерживаюсь и кричу молча, про себя.

— Есть новость хорошая и новость плохая, — наконец произносит доктор Ким, обращаясь к Хизер.

Я вздыхаю с облегчением. Хорошая новость наверняка означает, что отец жив.

— Хорошая новость: пациент еще дышит. Сердце стабилизировалось, — продолжает он тоном, которым умеют говорить только владельцы похоронного бюро и врачи, сообщающие дурные известия. — Плохая новость: пациент перенес весьма обширный инфаркт. Мы провели зондирование сердца.

— Что-что? — переспрашивает Хизер озадаченно, в полной растерянности.

— Это означает, что мы ввели трубку через бедренную артерию в паху и подвели ее к коронарной артерии, чтобы идентифицировать блокировку. Ввели нитроглицерин для расширения кровеносных сосудов и гепарин для разжижения крови. Затем произвели ангиопластику.

— Ангио… что? — снова переспрашивает Хизер.

Доктор вглядывается в ее лицо, явно пытаясь определить способность к пониманию, а потом продолжает. Правда, обращается уже ко мне:

— Ангиопластика заключается в помещении в месте блокировки шара-зонда, проводящего сквозь сердце кровь и кислород. Сейчас решающее значение имеет степень коронарного повреждения. Дело в том, что во время инфаркта часть сердечной мышцы отмирает и на этом месте немедленно возникает шрам. В результате сердце слабеет.

Сейчас мы переведем мистера Сэша в отделение коронарной терапии и продолжим исследования.

— Все будет хорошо, правда? — осторожно спрашиваю я.

Доктор молчит.

— Правда? — повторяю я и слышу, как в голосе звенит волнение.

— Правда заключается в том, что пока нельзя сказать ничего определенного.

— Нельзя сказать! — Хизер падает на стул и сморкается в платок, который тут же разваливается от чрезмерного употребления.

— Но вы же наверняка знаете, — слышу я собственный умоляющий голос.

— Разумеется, будем следить весьма тщательно, — сообщает доктор Ким профессиональным, ровным, отстраненным голосом. — Инфаркт обширен. Эхокардиограмма покажет степень поражения сердца. Если обнаружится множественная блокировка, может потребоваться шунтирование.

Хизер рыдает.