Опасное пламя страсти - Кара Эллиот Страница 21

Ноздри герцога раздулись, когда он резко вдохнул, а затем выпустил воздух.

— Вы, как моя гостья, можете наслаждаться всем в Клейн-Клоузе. В отличие от многих людей, которые бывают здесь, вы по крайней мере, похоже, цените книги.

Кейт встретилась взглядом с подругой. Она не могла понять, почему герцог был в дурном расположении духа. Впрочем, она и не притворялась, что понимает его настроения или мотивы.

— Чего нельзя сказать о вашем покойном муже, — торопливо добавил Клейн, — который продал несколько прекрасных томов редких французских гравюр в магазин гравюр и эстампов, чтобы их разрезали и продали отдельными листами. Если вас интересует мое мнение, у этого человека явно не хватало винтиков в голове.

— Да, это так, — сказала Шарлотта; ее голос оставался спокойным, но на скулах выступили красные пятна. — Но если вы подозреваете, что я была причастна к этому, то глубоко заблуждаетесь. Нет и нет. Как вы знаете, хорошо воспитанная девушка не имеет своего слова при выборе мужа. Фенимор хотел лишь получить мое приданое, и так как моя семья стремилась поскорее сбыть меня с рук, они не проявили интереса к истинным стремлениям жениха.

Шарлотта замолчала и вздернула подбородок. Несмотря на ее рост, рядом с внушительной фигурой герцога она казалась маленькой и незаметной. Шарлотта смело встретила его взгляд. Кейт могла слышать, как сталь ударилась о сталь.

— Я могла бы послать их к черту, но для этого следовало быть более взрослой и мудрой. Как зеленая девица, не имевшая никакого жизненного опыта и ни малейшего представления о жестокой реальности союза с горьким пьяницей и игроком, я была слишком наивна, чтобы помять, что из этого ничего не выйдет.

Герцог открыл было рот, словно собирался ответить, но потом закрыл.

Кейт в изумлении моргнула, поскольку никогда прежде не видела, чтобы дед лишился дара речи.

— И между прочим, — закончила Шарлотта, — это были мои книги, и их утрата угнетала меня. Но Фенимор нуждался в деньгах, чтобы оплатить карточный долг, и их художественная ценность ему была абсолютно безразлична. Однако он был крайне потрясен, когда я объяснила ему, насколько больше он мог получить у антиквара.

Клейн кашлянул, и потом достаточно долго в комнате дарило только неловкое молчание.

— О, взгляните, солнце пробилось сквозь облака, — радостно сообщила Кейт. — Сейчас самый подходящий свет, чтобы полюбоваться на только что привезенную с островов геликопию. Прошу извинить нас, сэр, но мы планировали провести оставшуюся масть дня в оранжерее.

Коротко кивнув, герцог повернулся и направился к дальнему концу комнаты, его начищенные до блеска сапоги громко стучали по натертому паркету.

— Мужчины. — Кейт бросила на подругу мрачный взгляд. — Извини. Это было невыразимо грубо со стороны Клейна. Несмотря на все его недостатки, обычно он изысканно вежлив. Хорошие манеры — еще одна обязанность герцога.

— Не волнуйся за меня, дорогая, — сказала Шарлотта, на скулах которой все еще горел румянец. — Я могу сама позаботиться о себе.

Марко прошел через застекленную створчатую дверь и присоединился к трем мужчинам на террасе.

— Итак, вы наконец добрались сюда. Я уже начал было думать, что вы нашли более веселую компанию в Лондоне, — насмешливо приветствовал его лорд Таппен. Повернувшись к двум другим, он пояснил: — У графа нет недостатка в приглашениях на разные интимные развлечения.

— Именно это я и слышал, — сказал фон Зайлиг. — Похоже, вы совсем не изменились со времен вашего пребывания в Берлине. Все тот же повеса.

Марко прижался бедром к каменным перилам и зажег сигару.

— Похоже, что и вы не изменились с тех пор. Такой же отсталый консерватор.

Пруссак ответил улыбкой на плотно сжатых губах.

— От вас я принимаю это как комплимент.

— Не стоит, — протянул Марко, хотя полковник ему скорее нравился.

Он был сдержанным и серьезным и мог поговорить на самые разные темы. Чего нельзя было сказать о большинстве членов дипломатического корпуса, находящегося сейчас в Англии.

Вронский грубо расхохотался:

— Граф прав, фон Зайлиг. Вы слишком много работаете.

— Да. У Пруссии множество дел перед подготовкой к предстоящему мирному конгрессу в Вене. — Полковник Рамного помедлил. — Вы знаете, что они говорят: король Пруссии подумает за всех, король Баварии будет пить за всех, император России будет один любить за всех, а император Австрии за всех заплатит.

Марко и Таппен засмеялись шутке, а у Вронского, же, испортилось настроение.

— Царь Александр великий и добрый правитель. Действительно, он наделен божественным интеллектом и прекрасной внешностью, и неудивительно, что россияне называют его ангелом.

— А леди в Европе называют его полностью противоположным словом, — вставил фон Зайлиг. — Как и его бабка Екатерина Великая, царь Александр известен своим сексуальным аппетитом. Теперь, когда он помог победить Наполеона, Александр двигается к новой, девственной территории.

— Мы, русские, ничего не можем поделать с тем, что умеем обращаться со слабым полом. — Вронский повернулся к Марко и бросил на него хитрый взгляд. — К слову, лорд Гираделли, я слышал, что вам нет равных в знаниях ночных лондонских притонов. Я хотел бы получить от вас информацию о лучших борделях в городе.

— Это зависит от того, что именно вас интересует.

Марко ухмыльнулся.

Вронский облизнул губы.

— Впрочем, я могу написать несколько предложений на этот счет и отмечу, чем знаменито каждое из этих мест.

— Отлично! Отлично! — Русский хлопнул его по спине. — Я знал, что могу рассчитывать на вас!

— Вчера вечером я заметил, что вы знакомы с лордом Винченци.

Таппен стряхнул пепел с кончика своей сигары.

— Si, мы ходили вместе в школу, — ответил Марко. — А с Рошамбером мы знакомы с Милана.

— Прямо сейчас они прогуливаются верхом. У герцога конюшня с прекрасными чистокровными лошадьми, и он любезно предоставил их нам, пока мы находимся здесь.

Герцог — щедрый хозяин, подумал Марко. Уже осмотрев первоклассных лошадей в конюшне, он знал, что на подкованных железом копытах стоят небольшие состояния.

— Я бы получил удовольствие, попробовав одну-другую, — тихо заметил он.

— И я тоже, — заявил Вронский. — В Санкт-Петербурге восхищаются моим искусством наездника.

Русский дворянин не только хвастун, но и шут, решил Марко. Только полный дурак способен делать подобные заявления вслух.

— Уверен, вы роскошно смотритесь на огромном черном медведе, — сказал он преувеличенно невинно. — Но здесь, в Англии, мы ездим на лошадях.

Таппен и фон Зайлиг засмеялись.

Поглаживая упавшие концы усов, Вронский попытался скрыть раздражение.