Коварство идеальной леди - Виктория Александер Страница 21

Египет. Почему именно Египет, а не любое другое место на свете? Для Ливи он готов на все. Отказаться от богатства. Изменить жизнь. И даже, по-видимому, он усмехнулся, поехать в Египет.

Его опасения были смешны. Он знал. Это был мальчишеский страх. И все же стоило ему только подумать о путешествии в Египет, как он представлял себя маленьким мальчиком. Неподходящее чувство для графа Уайлдвуда. Наверное, этот страх возник у него раньше, но никак не проявлялся. Нетрудно было избегать путешествия в Египет.

Он отлично знал, когда это началось. У его отца было увлечение: изучение артефактов и древнего человека. Место Стерлинга в правлении Лондонского античного общества до него занимал его отец, В то время как все в семье подозревали, что Чарлз Уайлдвуд питал тайную страсть к тем приключениям, к которым, повзрослев, пристрастились двое его сыновей, у него самого никогда не было возможности путешествовать. Положение отца Стерлинга как единственного наследника титула, а позже его обязанности после наследования не позволяли броситься на край земли на поиски древних сокровищ, как сделали его сыновья Куинт и Нейт. Как бы ему этого ни хотелось. Отцу было присуще чувство ответственности. Как и его старшему сыну.

Предыдущий граф переживал приключения с чужих слов — с рассказов гостей, которые часто приглашались к обеденному столу в их доме. Чаще всего это были люди, занимавшиеся поисками артефактов, осколков, сохранившихся от давно исчезнувших цивилизаций. Стерлинг отчетливо запомнил одного такого джентльмена. Он не помнил лицо или имя того человека, но помнил его руку, которая играла значительную роль в кошмарах, преследовавших его долгие годы. Или, если быть точнее, то, что осталось от его руки.

В доме Чарлза Уайлдвуда охотники за древностями, равно как и исследователи и путешественники, были непосредственными поставщиками сведений из первых рук. Тех сведений, которые дети не могли получить из книг или от живущих в доме гувернанток. Граф настаивал на присутствии за общим столом детей с самого раннего возраста. Оглядываясь назад, Стерлинг считал, что таким образом отец хотел развить в сыновьях такую же любовь к древности, какую испытывал сам. И это у него получилось в отношении братьев Стерлинга.

Стерлинг не мог точно вспомнить, сколько ему было лет: семь или восемь, во всяком случае, он был достаточно юн, а его младшим братьям еще не позволялось присутствовать на обеде, — но помнил все другие детали, словно это было вчера. Приглашенный в тот вечер гость был ничем не примечателен, кроме разве что своей руки. В самом деле, до него было много других гостей с более колоритными манерами и внешностью. Но может быть, именно из-за отсутствия в нем какой бы то ни было необычности его рассказ оказал такое сильное впечатление на Стерлинга. В любом случае, если кто-то пригласил к обеду охотника за сокровищами с недостающими пальцами на одной руке, который рассказывает о своих многочисленных приключениях, неизбежно возникает вопрос, каким образом он лишился двух пальцев.

Во время экспедиции в Египте этот джентльмен полез в свой багаж за какой-то вещью, но вместо нее вытащил маленькую ядовитую змею — то ли аспида, то ли виперу, то ли нечто другое в этом роде. Неясность в этом вопросе, допущенная рассказчиком, раздражала, хотя и не имела особого значения. Как бы там ни было, тварь тут же укусила его за руку.

Очевидно, путешественник много раз рассказывал эту историю, поскольку повествование изобиловало выразительными драматическими паузами и театральными жестами. Искусный рассказчик, он всецело завладел вниманием собравшихся за столом. По его словам, он понял, что ему угрожает смертельная опасность и медлить нельзя. Поскольку лучше было лишиться нескольких пальцев, чем испустить дух, он немедленно выхватил припасенный для защиты от грабителей, но никак не от змей, нож и недолго думая отхватил указательный и средний пальцы, между которыми пришелся укус. Гость завершил описание, сокрушительно ударив рукой по столу, от чего жалобно зазвенели бокалы.

Мать непроизвольно взвизгнула, отец ахнул, а у Стерлинга екнуло сердце.

Хуже всего, что змея бесследно исчезла, ускользнула в пустыню, наверняка чтобы поведать своим подружкам рептилиям о вкусной плоти англичанина.

Путешественник пошутил, что он был благодарен судьбе за то, что укушенной оказалась левая рука, поскольку он правша. Правда, убедиться в этом, наблюдая за тем, как он обращался со столовыми приборами, было невозможно. Дальше обед продолжался без особых событий, но Стерлинг навсегда запомнил и эту историю, и эту руку.

С этого момента будущий граф вбил себе в голову, что Египет кишит змеями, которые только и ждут, чтобы укусить ничего не подозревающую новую жертву. И все, что он читал о Египте, только укрепляло его уверенность в этом. Похоже, на каждом египетском артефакте в том или ином виде были изображены змеи. Они могли быть выполнены в форме золотых браслетов для ношения выше локтя, в виде головных украшений или же выгравированы на саркофагах. И разве Плутарх не писал, что Клеопатра испытала действие яда множества смертельно опасных египетских змей на приговоренных узниках, прежде чем выбрать подходящего для самоубийства аспида? Стерлинг пытался справиться с этим нелепым страхом посредством обретения знаний, для чего изучил значительное количество трудов, посвященных описанию обитающих в Египте видов пресмыкающихся. Впрочем, это не имело значения, поскольку ему не нужно было ехать в Египет. И тем не менее даже в тридцать лет он не мог избавиться от предубеждения, будто Египет — это страна, полная опасных змей.

К счастью, никто не подозревал о его ребяческом страхе. Графу Уайлдвуду не пристало бояться чего-то. А в учтивых беседах не часто обсуждалась тема египетских змей. Его же братьям это очень нравилось, потому что чуть ли не в каждом рассказе о их приключениях в Египте фигурировала змея. То она свернулась в ботинке, то спряталась в котелке или пересекла тропу перед ними.

— Милорд?

Странным было то, что Стерлинг, хотя и не любил змей вообще, не испытывал к ним столь суеверного ужаса, какой вселяли в него египетские змеи. Да, ему приходилось сталкиваться со змеями во время пеших прогулок в деревне, но даже ядовитая гадюка, укус которой иногда приводит к смерти, была всего лишь характерной для Британии змеей.

— Лорд Уайлдвуд?

Стерлинг вскинул голову и посмотрел на стоявшего перед письменным столом секретаря.

— Да?

— Извините меня, милорд. Вы просили показать вам отчетность управляющего поместьем, когда она придет с почтой, — сказал Эдвард.

— Да, конечно. — Стерлинг взял бумаги и просмотрел их. Как будто бы там было все в порядке. Позже он просмотрит их более тщательно. Это было неотъемлемой частью его ежедневных многочисленных обязанностей.

— Если я вам больше не нужен…

— Я знаю, что там, на полках, должно быть несколько книг о фауне Египта. Найдите их, пожалуйста, для меня.

— Сейчас, сэр. — Эдвард помедлил. — А по флоре информация вам нужна?

— Нет, не нужна. Чтобы быть более точным, меня интересуют рептилии. — Граф Уайлдвуд содрогнулся внутри. — Особенно змеи.