Леди-наследница - Алисса Джонсон Страница 21

Уиннифред поудобнее устроилась на одеяле между Гидеоном и Лилли, впитывая звуки и запахи просыпающегося Мердок-Хауса. Она слышала мычание Гидци, ощущала запах дыма из кухонной трубы и смотрела, как Клер трусит со стороны конюшни, дабы разведать, что это такое непонятное происходит на задней лужайке. Утренние облака рассеялись, и солнце пригревало землю своими теплыми лучами.

Картина, на взгляд Уиннифред, была совершенно чудесная. Она бы даже могла назвать ее идеальной, касайся их теперешняя беседа чего-нибудь — чего угодно! — помимо предстоящей поездки в Лондон.

Следует отдать должное Гидеону, он сделал попытку-другую направить Лилли на иные темы, но сдался, когда она попросила его описать принца-регента. Не столько ради уступки, как показалось, сколько из любви к делу, Гидеону было что порассказать об этом человеке — очень мало лестного, много изумляющего, и все, несомненно, забавное, особенно для Лилли.

Уиннифред улыбнулась, откусывая от своего гренка. Может, ее и разочаровала быстрая капитуляция Гидеона, но сочетание еды и оживленной беседы, похоже, весьма действенно развеяло остатки его мрачного настроения, поэтому она не могла сожалеть об этом.

Она уловила знакомые искорки в его темных глазах, когда он начал описывать пьяные выходки принца-регента на одном особенно веселом балу, и увидела, как они загорелись радостью, когда Лилли звонко расхохоталась. Ему это доставляет удовольствие, дошло до Уиннифред. Ему доставляет большое удовольствие смешить кого-нибудь.

Лилли одной рукой вытерла слезы с глаз и вилкой указала на Уиннифред.

— Не вздумай ни с кем говорить о принце-регенте в такой манере, Фредди.

Уиннифред замерла, не донеся ветчину до рта.

— Я не сказала о нем ни слова.

— Я имею в виду, ты не должна следовать нашему примеру. Молодая, неизвестная, незамужняя леди не может публично порочить члена королевской семьи.

— А можно мне засмеяться, если это будет делать кто- то другой?

— Смотря кто это будет.

— Пожилая, известная, замужняя дама, — сказала она.

— Да, конечно.

— Постараюсь не забыть. Ты была сегодня утром в огороде? Кто-то залез в морковку.

Гидеон усмехнулся от такой явной попытки увести разговор от наставлений, напоминающих урок.

Лилли только вздохнула:

— Я знаю, что ты не хочешь ехать в Лондон, но у нас очень мало времени, а до отъезда еще так много надо сделать.

— Да, понимаю. — Встревожившись, что может испортить своим друзьям удовольствие от такого чудесного утра, она попыталась придать голосу бодрости: — Не сомневаюсь, что увидеть принца-регента будет очень интересно.

— Лондон — это не только светская жизнь, — сообщил ей Гидеон.

Она любезно кивнула:

— Опера и… все остальное. — Она не могла вспомнить, о чем еще упоминала Лилли. — Уверена, это будет весьма увлекательно.

Ее все это не особенно увлекало, но она была заинтригована мыслью провести вечер в театре и подумала, что это почти то же самое.

— И не только опера, — подхватила Лилли. — Есть еще Воксхолл-Гардене и, хоть я и не могу пообещать, что ты побываешь там, Смитфилдский рынок.

Уиннифред испытала первый проблеск предвкушения при упоминании огромного мясного рынка.

— Мне бы хотелось на него посмотреть. А что еще?

— Ну, есть еще Гайд-парк, — продолжала Лилли, — королевский цирк… или сейчас там что-то другое?

— Суррейский театр, — ответил Гидеон и повернулся к Уиннифред. — А также Британский музей и…

— О, ваш брат так любил этот музей, — со смехом вставила Лилли.

Взгляд Гидеона метнулся к ней.

— Вы встречали моего брата в Лондоне?

Лилли на мгновение заколебалась, а потом вдруг нашла исключительно интересным свой гренок.

— В детстве мы были знакомы. Передай, пожалуйста, масло, Фредди.

— Люсьен не обсуждает с малознакомыми людьми свою любовь к истории, — сказал Гидеон.

— Полагаю, в юные годы он был более общительным.

— Нет, насколько я помню.

— Ну что ж… без сомнения, вырастая, люди сильно метаются. И младший брат, возможно, не посвящен в каждое малейшее изменение в характере старшего. Особенно когда они оба очень молоды. Масло, пожалуйста, Уиннифред.

Уиннифред поставила масленку перед Лилли, хотя что подруга собиралась с ней делать, ей было невдомек. Лилли разорвала свой гренок на полдюжины кусочков.

Однако если Гидеон и заметил ее волнение, то не подал виду. Он просто кивнул и протянул руку за своим бокалом.

— Должно быть, вы правы. Вы долго пробыли в Лондоне в последний свой визит?

— Очень недолго, всего несколько коротких недель. У меня не было возможности испытать и половину того, чего хотелось. Я ужасно хотела попробовать мороженое у «Гантера».

Уиннифред лишь вполуха слушала Лилли и Гидеона, снова принявшихся перечислять достопримечательности Лондона. Разбираемая любопытством, она ковырялась вилкой в своем омлете. Лилли что-то скрывает. Об этом нетрудно догадаться, потому что она совсем не умеет врать, но в присутствии Гидеона невозможно потребовать объяснения.

Полагая, что придется ждать еще час или больше, чтобы поговорить с Лилли наедине, она была несколько удивлена, когда Гидеон пять минут спустя отложил свою вилку и объявил, что сыт. Его тарелка, на которой только недавно возвышалась целая гора еды, была подчищена. Уиннифред разинула рот, недоумевая, как он умудрился так быстро все съесть, при этом принимая участие в разговоре. А потом задалась вопросом, не овладеть ли и ей таким мастерством, дабы использовать его на лондонских обедах? Пожалуй, нет.