Стань моей навсегда - Нэйма Саймон Страница 21

Подавив стон, готовый сорваться с его языка, он попытался сосредоточиться на дороге. Потому что если бы он посмотрел на ее обтянутые платьем длинные роскошные ноги, он уже не смог бы контролировать себя.

Когда он покупал это платье, он представлял себе, как оно будет облегать ее полные груди, подчеркивать идеальную линию ее бедер. Величественно и чувственно. И сексуально. Но он недооценил это платье. Оно, как рука любовника, ласкало ее тело, каждую впадинку, каждую округлость.

И ему безумно хотелось сорвать это платье с нее и обнажить ее волшебное тело, которое он имел счастье видеть обнаженным лишь один раз.

Учитывая историю жизни ее матери, он догадывался, что Надя нарочно одевается в плохо сидящие на ней, скучные костюмы. Безусловно, какую-то роль в этом играло и ее финансовое положение, но женщине с ее внешностью, с телом сирены наверняка приходилось отбиваться от поклонников. Особенно если учесть, что в ее городке все считали, что - как это выразился его отец? - яблоко от яблоньки недалеко падает.

Нет, он не жалел, что купил ей это платье и целый новый гардероб, лежавший в его багажнике. Как он и сказал, она этого заслуживает.

Этот ужин был испытанием для него - как долго он сможет притворяться цивилизованным человеком, когда единственным его желанием было наброситься на нее и поглотить ее всю целиком?

Да, это было испытанием, и он выдержал его, и не только благодаря своей силе воли. Она успешно держала его на расстоянии вытянутой руки своей беззащитностью.

Она смирила его. И этим зарождающимся в ней доверием к нему, и тем, кем она была.

Отчет его отца содержал основные моменты ее истории, но в нем не было сказано ничего о ее решительности, ее бойцовских качествах, ее преданности семье.

Он помрачнел. Как Надя, отказавшаяся от мечты получить образование, отдававшая все свое время и все свои силы семье, отнесется к тому, что он отказывается пожертвовать собой ради своей семьи?

Неужели это страх увидеть на ее прекрасном лице презрение помешал ему признаться в том, что он не хочет бросить свою компанию ради «Чендлер интернэшнл»? Эта женщина пожертвовала всем ради брата. А Грейсон отказывался сделать это ради матери и отца. Ради Джейсона.

- Спасибо за ужин, - сказала Надя. - Это был самый замечательный ужин в моей жизни.

- Я рад, - тихо ответил он. А потом, потому что его терзало любопытство узнать как можно больше о ней, он добавил: - Ты очень красивая женщина, Надя. - И чертовски сексуальная. - Я понимаю, что ты жила в маленьком городке, но неужели там не было мужчин, которые хотели бы тебя, которые водили бы тебя в дорогие рестораны, осыпали подарками? - Он рискнул посмотреть на нее и залюбовался ее точеным профилем и гордой посадкой головы. - Они что, все были слепы?

- Нет. Они не были слепы.

Она ограничилась лишь этой скупой фразой, и от внимания Грейсона не ускользнуло, что она не стала отвечать на первую часть вопроса - о том, хотел ли ее кто-нибудь.

Но он хотел знать все. Всю правду о ней.

Он хотел, чтобы она принадлежала только ему.

Спустя несколько минут он остановил машину около ее убогого дома. Света в ее окнах не было. Ему следовало бы заглушить мотор, проводить ее до двери и, прежде чем уехать, дождаться, пока в ее окнах зажжется свет.

Но он продолжал сидеть, не глуша мотор. А Надя тоже не делала попытки выйти из машины.

В салоне царило молчание, на этот раз напряженное и наэлектризованное.

- Твой брат дома? - спросил он.

Ему не нравилась мысль о том, что она будет одна в пустом доме. Хотя она не говорила, что в ее районе небезопасно, но все же…

- Нет, - ответила она. - Он прислал мне сообщение, что заночует у друзей.

Грейсон положил руки на колени и нервно сжал пальцы в кулаки, чтобы не поддаться желанию дотронуться до нее.

- Разве не печально, что наши притворные отношения кажутся мне единственными настоящими? - проговорила Надя. - Я построила стену вокруг себя, потому что мне пришлось это сделать. Печальный опыт заставил меня пойти на это. Только так я могла выжить. Но это и не дало мне возможности сблизиться с другими людьми.

За исключением Эзры. Единственным случаем, когда я отбросила осторожность, была та ночь во время отключения электричества. Которую я провела с тобой. И это было так замечательно. Я испытала огромное облегчение оттого, что мне не нужно хотя бы на этот раз защищаться, потому что, хотя мы и работаем в одной компании, я была уверена, что наши пути не пересекутся. Я чувствовала себя… свободной. Ты как-то спросил меня, не хочу ли я иногда просто плыть по течению. Хоть ненадолго вручить свою судьбу кому-нибудь? Я сделала это в ту ночь. И я хочу сделать это снова. Сегодня ночью. - Она повернула голову, и он, застывший от ее признания, посмотрел ей в глаза. - Я не хочу быть одна сегодня ночью.

Желание - острое, сводящее с ума - охватило его. Он едва мог дышать. И все из-за женщины, сидевшей рядом с ним, и семи произнесенных ею слов. «Я не хочу быть одна сегодня ночью».

Он знал, что такое одиночество. Часто сражался с ним. Но хотела ли она, чтобы компанию ей составил именно он? Или сошел бы кто угодно? Попал ли он просто ей под руку?

«Мне все равно».

Ее признание крутилось у него в голове, сводя его с ума.

Он хотел ее - нет, он жаждал ее. С того самого момента, как впервые увидел ее там, в коридоре. И если она хочет использовать его, чтобы прогнать чувство одиночества, он не станет задаваться вопросом, почему или вместо кого. Он даст ей все, чего она хочет. И сам получит то, чего хочет он.

Потому что, черт возьми, он хотел ее.

- Если ты поедешь ко мне домой, я не уверен, что смогу держаться от тебя на расстоянии.

- Я не просила тебя держаться от меня на расстоянии, - прошептала Надя. Ее губы полураскрылись, а в глазах горел тот же огонь, который пожирал и его. - Я не требую никаких обещаний.

Ее хрипловатый голос продолжал звучать у него в ушах, когда он подал машину назад и отъехал от ее дома. И всю дорогу до его кондоминиума они ехали в полном молчании. Они молчали и тогда, когда он парковал машину у семидесятисемиэтажного небоскреба, и когда поднимались в лифте на верхний этаж, в его пентхаус. Двери лифта открылись, и он, взяв ее под локоть, ввел ее в свою гостиную.

Посмотрев по сторонам, Грейсон попытался взглянуть на свое жилище ее глазами. На сводчатые потолки, на три застекленных стены, открывавшие величественный вид на город, ярко освещенный фонарями.

Он перевел взгляд со сверкающего огнями вида города на Надю. На ее лицо. На ее тело. Он пытался уловить хоть малейший намек на то, что она передумала. Что она жалеет, что согласилась поехать с ним. Из разговора в ресторане он уже уяснил ее отношение к мужчинам с деньгами. Они были эгоистами. Оппортунистами. Ее опыт общения с такими мужчинами был плачевным, а когда он предложил ей три четверти миллиона за ее «услуги», она, без сомнения, причислила его к той же категории мужчин, которые эксплуатировали ее мать.