Запретные удовольствия - Стелла Камерон Страница 21

– Мне это не нравится.

– Мне тоже. Но я все-таки люблю свою работу. Если не считать Бобби, это моя единственная радость. Телевидение изменило мою жизнь. Вот только… – Она умолкла и отвернулась. – Ладно, не будем…

– Речь идет о том парне, что звонит вам все время и оставляет сообщения на автоответчике?

Полли поднялась и прошлась по кают-компании, поглаживая ладонью деревянные панели и рассматривая гравюры, которые Нэсти собирал долгие годы. Она переходила от одной гравюры к другой и что-то тихонько напевала.

– Вы были здесь? – спросила она, указывая на одну из картин.

Нэсти решил, что не стоит настаивать – он еще успеет расспросить Полли о странных звонках.

– Да, был.

– Ив Париже? И в Сиднее? – Полли указала на другие картины.

– А также в Амстердаме, Гонконге, Веллингтоне, Боготе, Мадриде и в Лондоне, конечно.

– Вы много путешествовали.

– Это было связано со службой.

– Со службой на флоте?

– Да, – кивнул Нэсти, он избегал говорить на эту тему.

Она взглянула на его левую лодыжку, покрытую шрамами, однако промолчала. Не стала упоминать и о хромоте.

– Безобразно, да? – спросил Нэсти, поймав ее взгляд.

– Нет, нисколько, – ответила Полли, не покривив душой. – Наверное… было больно?

– Теперь это уже в прошлом, – отмахнулся Нэсти.

Он вспомнил, как когда-то был счастлив, что остался в живых и сравнительно легко отделался.

– Вам угрожали по телефону, я не ошибаюсь? – Она рассмеялась в ответ, но Нэсти упорствовал: – Так да или нет?

– Нет-нет, что вы? Все это просто глупости. – Она подошла к столику и взяла свой бокал. – Тот парень, который назвался моим мужем, – это Сэм Додж, отец Бобби. – Полли поморщилась.

– Но вы никогда не были замужем?

Она промолчала. Глаза ее превратились в узкие щелочки, губы – в тонкую прямую линию.

– Вы могли бы сказать мне об этом раньше.

– Я не должна перед вами отчитываться. Я вообще вам ничего не должна.

– Разумеется, – кивнул Нэсти.

Впрочем, он прекрасно понимал: она неравнодушна к нему – иначе не пришла бы на яхту.

Полли стояла, поддерживая одной рукой локоть другой и касаясь губами бокала. Он чувствовал ее: чувствовал тепло ее тела, чувствовал ее напряженность, – и он знал: она видит его насквозь.

Нэсти поднялся и подошел к Полли почти вплотную.

Она сжала в руке бокал. Губы ее задрожали.

Уверенный в том, что сейчас она сбежит, Нэсти коснулся кончиками пальцев пульсирующей жилки во впадинке рядом с ее ключицей. Полли замерла, едва дыша.

– Я не враг вам, – проговорил Нэсти.

Она глубоко вздохнула.

Он взял ее бокал и поставил рядом со своим.

– Вы не верите мне? В тот первый вечер, в доках… Вы решили, что это я вам звонил, так?

Полли подняла глаза, и он увидел в них противоречивые чувства – недоверие и готовность поверить.

– Я никогда не звонил вам. Когда это произойдет, вы сразу узнаете меня.

Сердце ее бешено колотилось. Его пальцы, казалось, обжигали ее кожу. Полли вдруг подумала о том, что она сама пришла к нему…

– Вас пугают телефонные звонки? Стало быть, это серьезно?

Полли медлила с ответом. Она пыталась понять, что ей подсказывает интуиция.

– Вы пришли ко мне одна, – продолжал убеждать ее Нэсти, – Если бы я захотел, то сделал бы с вами все что угодно. Но вы все же пришли… Значит, либо вы на редкость глупы, либо стараетесь убедить себя, что я заслуживаю доверия.

Взгляд голубых глаз, брошенный на Нэсти, отражал сомнение и гнев, смятение и желание довериться ему. Да, она хотела поверить ему, очень хотела. Нэсти взял Полли за руку, и она не стала сопротивляться. Он был ей нужен! Нужен был друг! Полли встречала в своей жизни множество людей, но никто из них не заполнил эту нишу. Может, поэтому она и пришла сюда?

Нэсти опустился на край банкетки и осторожно потянул Полли за руку. Она оказалась между его ногами.

Сегодня она не укладывала волосы. Прямые и шелковистые, они струились по ее плечам. Черные длинные ресницы резко контрастировали с золотистыми волосами. Рука ее дрожала, и она еще крепче сжала его руку.

– Полли, мы должны быть вместе, – проговорил Нэсти с уверенностью в голосе.

Она подняла голову и взглянула ему в лицо. Ее глаза были такими пронзительно синими и ясными, что он едва не отвел взгляд.

– Что ж, дружба была бы хорошим началом, – тихо ответила Полли.

Но одна лишь дружба Нэсти не устраивала, и он решил во что бы то ни стало добиться своего. Она нуждалась в нем, иначе не пришла бы к нему.

– Вам нужен друг, Полли?

– У меня есть друзья, – сказала она после продолжительного молчания.

– Но они другие друзья.

Она облизала пересохшие губы.

– Я давно уже не думаю о таком друге. Во всяком случае, мне так казалось.

– Не совсем вас понимаю, – быстро сказал Нэсти. – Что вы имеете в виду?

Полли подняла свободную руку как бы для того, чтобы отбросить за спину волосы, и вдруг, сжав кулачок, легонько ткнула им в обнаженное плечо Нэсти. Она не отводила взгляда от его лица, и он тоже смотрел на нее.

– Так о чем вы давно уже не думаете? – спросил он.

– Даже не знаю, как объяснить…

– Ты ведь не боишься меня, правда? – Нэсти неожиданно даже для самого себя перешел на ты.

В свое время он мог нагнать страху на многих и многих мог поставить на место, но Полли к таким людям не относилась.

– Я боюсь себя, боюсь своих чувств, – сказала она, словно не заметив нового обращения. – Я не позволяю себе… не хочу думать о себе. Просто потому, что так легче жить.

– Полли…

– Я не жалею себя. – В ее голосе послышался вызов. – Все идет именно так, как надо. Я должна сама создать свое будущее. Свое и Бобби. Мне очень везло. Я встречала по-настоящему хороших людей.

Нэсти осторожно один за другим погладил ее пальцы. Руки у Полли были тонкие, с коротко подстриженными ногтями, изящные, и… они могли бы подарить ему так много радости. Нэсти провел большим пальцем по ее ладони.

– Мне ведь не надо тебя бояться? – тихо спросила она, и это «тебя» прозвучало в ее устах так естественно и трогательно, что у Нэсти перехватило дыхание.

– Думаю, ты знаешь, что не надо. – Чувства, которые Нэсти испытывал к Полли, были для него совершенно новыми; он даже представить не мог, что способен ощущать нечто подобное. – Во всяком случае, я для тебя не более опасен, чем ты для меня.