Фигуристы - Диана Королева Страница 21

— Не забывай, что это случилось не с нами, — Аня вдруг оказывается у неё за спиной и мягко опускает руки на плечи. Ира закрывает глаза — таким приятным кажется это простое прикосновение. — У нас всё по-другому. И сами мы другие.

— Да. Но что, если с твоим папой случится… что-то плохое, когда он узнает о нас? Только не говори, что он не узнает, потому что где-то я это уже слышала…

— Ничего, мы что-нибудь придумаем! Обязательно! Все, милая! Я побежала.

— Куда собралась? — Ирка хватает ее за руку, и Аня плюхается обратно на кровать.

— В комнату. А то мои соседки решат, что я была иллюзией, и меня нет на самом деле. Да и тебе, наверное, будет неудобно… — Аня мнется. — Со мной спать.

— Еще чего придумала! — ворчит Ира. — Иди переоденься или возьми, чего тебе там надо и возвращайся.

* * *

К своему неудовольствию, Ира проснулась рано и узнала, что сегодня их ждут собрания по поводу учебного года. Ане — к девяти, ей самой — на час позже.

Аня в последний год пыталась учить шведский. Но то ли таланта к языкам у нее не было, то ли в ней самой было что-то не так, в общем, учиться она собиралась на английском.

На собрании им долго рассказывали об университете, показали территорию, в том числе, гигантскую, по Аниным понятиям, библиотеку, выдали книги. И спустя полтора часа отпустили. Потом еще час она дожидалась Иру, то открывая учебник и принимаясь читать, то закрывая и посылая все к чертям. Нет, может быть, сами по себе темы и были интересными, но они задерживали для нее приход Иры.

Она залипала в телефоне, когда в комнату улюлюкая зашли Кэрис и Мано.

— Hej, förlorade granne! (Привет, блудная соседка!) — бросила Мано, плюхнувшись на кровать.

— Hej! — ответила Аня.

Она на пару секунд даже заметила что-то адекватное в их глазах. Но позвонила Ирина, и Аня побежала скорее на встречу с ней.

— Как думаешь, если те, другие ты и я, существуют как бы одновременно с нами, вне времени, могли бы мы с тобой узнать, чем у них все закончилось? Ну, в смысле, что с ними было после того, как «они» расстались…

Ира вздыхает. Она заметила, что Аня намеренно выделяет слово «они», чтобы подчеркнуть, доказать самой себе, что судьба тех Анны и Ирины словно бы не имеет к ним никакого отношения. Ира, переборов желание кого-нибудь убить вилкой в ее руке, отвечает:

— Конечно, ты, Ань, знаешь, мне хотелось бы думать, что у них все было хорошо в конце концов… или будет хорошо… ох уж все эти таинственные временные пространства… Но мне кажется, если бы все было хорошо, их память не свалилась бы на нас.

— Да, я тоже так думаю, — Аня опускает чашку, и плечи её тоже опускаются. — И это постоянное ощущение утраты… Оно не моё, оно принадлежит только той Ане, но оно настолько сильное, что я понимаю… та Аня потеряла свою Ирин навсегда. И мне страшно…

— Почему? — Аня слышит шепот в самое ухо, Ира тянется через стол.

— Страшно каждый раз, когда я думаю, что на их месте могли бы быть и мы с тобой. Мне кажется, что, если бы я испытала всю глубину той боли, я бы просто с ума сошла.

Ира интуитивно, непроизвольно тянется рукой к сердцу, ощутив внезапную тянущую боль. Она словно чувствовала часть той вины, которая была на другой Ирой за то, что та оставила Аню, за то, что не исполнила клятв и обещаний.

«Ну вот, только этой вины мне не хватало… До сих пор мне, кажется, и своей собственной было вполне достаточно».

Ира не привыкла выражать свои чувства жестами. Да что там говорить, она вообще не привыкла их выражать.

Но сейчас неведомая сила сталкивает Иру со стула, заставляет подойти к Ане и обнять её за плечи.

— Ну что ты… Не бойся. За их жизнь мы не отвечаем, ведь так? У нас есть своя, и у нас все иначе. Милая, — последнее ей дается особенно тяжко, но она знает, что так Ане будет намного спокойнее.

На следующее утро Ира разбудила Аню пораньше. Застав ее быстро съесть бутерброд, сама Ира выпила только кофе. Она слишком нервничала, и, если бы осмелилась что-то съесть, ее бы стошнило. На все вопросы отвечала односложно и всё смотрела в окно. Перед выходом из комнаты Ира произнесла самую длинную речь за это утро:

— Ты сегодня узнаешь обо мне что-то очень важное. Кроме тебя этого не будет знать никто. И если после этого твоё отношение ко мне изменится, я пойму. Ты действительно слишком молода, Аня, чтобы брать это на себя.

Аня покосилась на нее, но решила ни о чем не спрашивать, ибо это принесло бы столько же пользы, сколько приносит разговор со стенкой. Перед тем, как пойти на автобусную остановку, они зашли в магазин игрушек, и Ира купила большого пушистого медведя с добрыми пуговичными глазами. Аня, наконец, решилась спросить, когда они сели в метро:

— Зачем он нам?

— Он не для нас, — только и ответила Ира.

Когда они приехали в детскую больницу имени Астрид Линдгрен, Аня начала смутно догадываться, зачем всё это. Она подумала, что, быть может, у Иры есть родственник-ребенок, но тут же отмела эту мысль. Откуда у нее родственники в Стокгольме?

Поговорив с медсестрой, они поднялись на четвертый этаж. По коридору бегали дети. Больница звенела голосами и смехом малышей, за которыми пришли родители. Проводив взглядом одну такую счастливую семью, Аня подумала, что ребенку, которого они пришли навестить, явно повезло меньше.

Ира останавливается перед дверью палаты с номером 403 и какое-то время словно собирается с мыслями. Она серьёзна, но, как только повернула дверную ручку, моментально сменяет выражение лица на довольное и радостно улыбающееся. Аня поражается тому, как легко у неё это выходит.

В палате стоит три детских кровати, но ребёнок — только один. Аня заметила мальчика сразу. Он сидит на полу у прикроватной тумбочки и строит пирамиду из разноцветных кубиков.

Аня видит, что на глазах у ребенка повязка из бинтов. Свою пирамидку мальчик строит на ощупь.

Как только они входят, его большая голова на тоненькой шее резко поворачивается, а ручки замирают.

— И́рин, — зовет он. Кажется, мальчик точно знает, что в палату зашла именно Ира, а не кто-то иной.

— Привет, Чарли, — отвечает Ира, улыбнувшись ещё шире, и мальчик улыбается тоже, оставляет кубики и подбегает к ним.

Ира обнимает его и легко поднимает на руки — такой он худенький. Мальчик смеется:

— Ты обещала так не делать!

— А, по-моему, кто-то от этого просто в восторге! — Ира треплет волосы Чарли, от чего тот смеется еще звонче.

— А что это у тебя? — Чарли чувствует медведя.

— Твой новый пушистый друг, — отвечает Ира, опуская мальчика на пол. — Держи.

— Мишка! — в лице Чарли читается восторг. — Это правда для меня?