Тень успеха - Лариса Шкатула Страница 21

– Здравствуйте, Михаил Иванович, – говорю я ему в тон. – А где же ваш начальник службы безопасности? Ведь это он вел со мной предварительные переговоры.

– Обойдёмся без него, – машет Найденов, – всё равно у Анатолия Викентьевича нет права подписи. Мы ведь с вами составим контракт?

– Если он устроит обе стороны. На какой срок вам нужна телохранитель?

– На три дня. С выездом в Москву.

Как назло, у всех девушек контракты более-менее долгосрочные. Разве что Ира свободна… Но я обещала отпустить ее в манекенщицы.

– Когда выезжать?

– Завтра.

– Придется ехать мне, – говорю я, – если вы не против.

– Конечно, не против! – подхватывается он. – Сама Павловская!

Я смотрю на него с подозрением: шутит, что ли? Но нет, глаза его абсолютно серьезны. Неужели в этой фирме все как один спортсмены или болельщики? Конечно, я хотела бы, чтобы моя фирма была настолько известна, что даже такие богатые люди, как Найдёнов, были наслышаны о ней, но пока… Мы слишком мало времени находимся в бизнесе, чтобы у фирмы был настолько узнаваемый бренд. Неужели действительно я становлюсь в определенных кругах известной фигурой? Мечты сбываются!

– Телохранитель нужен вам лично? – интересуюсь я, оглядывая его подтянутую спортивную фигуру.

Михаил Иванович смущается.

– Видите ли, я бы не хотел тащить за собой своих ребят. У них такой специфический вид… То есть я не имею в виду, что они такие лобастые быки, но ходить с охраной на серьезные переговоры… И при этом Анатолий Викентьевич категорически не соглашается отпускать меня на переговоры одного… Кстати, вы знаете английский язык?

– На уровне разговорной речи, – неуверенно поясняю я. До сего момента знание языка у телохранителя никому из наших клиентов не потребовалось. Я, глупая, гордилась тем, что его знают большинство моих девушек. А сама-то!

И ведь могла бы всерьез заняться английским языком. Немного подучила его, когда сдавала кандидатский минимум, и всё. Глубокое погружение откладывала на потом, и вот теперь самый обычный вопрос насчет языка ставит меня в неудобное положение.

– Этого достаточно, – оживляется он, – я вас так и представлю, как свою переводчицу.

Как ни привыкла я к причудам наших клиентов, Найдёнов меня удивляет. Выходит, ему требуется телохранитель-переводчик?

– А если я что-то не так переведу?

– Не важно. Я всё пойму.

– Но если вы в достаточной мере знаете английский…

– Услуги переводчика дадут мне возможность подумать. Мне предстоят очень важные переговоры… Понимаете, мне никак нельзя ошибиться. И в то же время противная сторона не должна видеть мои колебания или из-за нехватки времени на раздумье получать слишком быстрые ответы…

– Понимаю.

А, впрочем, какое мое дело? Клиент всегда прав, как говорила советская торговля. Если ему нужен телохранитель, пусть заплатит.

Некая мысль медленно ворочается в моем мозгу. Очень кстати выпадает мне эта московская поездка. Я смогу навестить кое-кого… Представляю, что скажет Катя. Что-нибудь вроде:

– Поедешь хоронить свои страхи?

Хотя она не права, я вовсе не боюсь Лавровых, но мне надо… В этом месте я всегда буксую: чего такого мне надо? Добиться признания? Уважения? Слез раскаяния?

Ничего не ранит человека так, как равнодушие. Ты себя уважаешь, считаешь неординарной личностью, целой крошечной вселенной, а тут приходит некто с презрительной улыбкой…

– В случае удачной поездки фирма выплатит вам премию.

– Спасибо, – киваю я. Прежде мне премию не платили. Разве что лично девчонкам, но ни одна мне в том не призналась.

– Вас подвезти? – спрашивает Михаил Иванович, когда все формальности улажены.

– Спасибо, я на машине.

Выхожу на свежий воздух. Дождь кончился, и небо наполовину очистилось, словно кто-то огромной лопатой отбросил тучи к северу, где они так и лежат черной кучей, и одновременно расчистил пару голубых окошек, сквозь которые проглядывают солнечные лучи.

Сев за руль, прежде чем тронуться, я набираю телефон Кати.

– Ты очень занята?

– Приезжай, для тебя время найдётся.

Она и в самом деле занята. Прикалывает кружева к чему-то воздушному, надетому на манекен.

– Чего хотишь? – Она нарочно коверкает язык.

– Мне нужно купить у тебя парочку нарядов: деловой костюм и вечернее платье.

– У тебя все это есть, – говорит она с булавкой во рту.

– А я хочу новое.

– Интересно! – Катя садится прямо на пол и смотрит на меня снизу-вверх. – С хорошим человеком познакомилась?

– Еду в командировку в Москву.

– С кем-то, вызывающим у тебя положительные эмоции! – настаивает она.

– Понятное дело! – соглашаюсь я.

А что, Михаила Ивановича вполне можно счесть именно таковым. Кате, наверное, он бы понравился. Мне же… В самом деле, почему я-то на него никакого внимания не обратила? Почти.

Нет, шесть с чем-то там лет назад со мной явно что-то произошло. Небось биоэнергетик сказал бы: порча! Меня так отвратило от мужского пола, что я напоминаю себе о нём лишь вследствие физиологической необходимости.

Не буду я говорить Кате, что хочу найти адрес Лавровых и заявиться к ним в гости. Давно пора с этим кончать!

– А как его звать?

– Представляешь, Михаил!

– Это что, какое-то знаковое имя?

– Для меня – да. У меня сын Михаил, отец Михаил…

– Михаил коров доил, – бормочет Катя, опять что-то прикалывая.

– Так я не поняла: будут у меня наряды или нет?

– Будут. – Она поднимается с пола и коротко взглядывает на часы. – Заедем, возьмём осетинского пирога – и ко мне домой.

С некоторых пор у нас в городе появилось несколько торговых точек, где продают эти самые пироги. Круглые, горячие, с сыром. У меня при одной мысли о таком пироге даже подводит живот. Еще бы, я сегодня так и не позавтракала!

Дома у Кати – выгороженная из прихожей – имеется гардеробная. И там, как в хорошем театре, каких только декораций, то есть костюмов, нет!

Иной раз она просит меня надеть ту или иную вещь и походить перед ней. Она смотрит на меня задумчиво и что-то чёркает в своем блокноте.

– Что это тебе дает? – удивляюсь я.

– Новое – хорошо забытое старое. Здесь – копии моих самых удачных моделей.

– И всё – моего размера.

– Может, и так, – пожимает она плечами. – Сорок восьмой размер – самый ходовой в среде деловых женщин. Тех, что уже не юные девчоночки, но и женщины, не позволяющие себе расползаться.