Невеста графа - Патриция Райс Страница 21

Уйдя из дому, Фиц решил, что наука не его призвание, несмотря на успехи в математике. Ему нравилась самостоятельная беззаботная жизнь. Он снимал скромную квартиру, добывал себе средства к существованию с помощью азартных игр и старался держаться подальше от своих родственничков, развратных алкоголиков.

Фиц понимал, почему семья Джеффа старалась не сближаться с его отцом и братом. Те наверняка начали бы клянчить у торговцев и промышленников деньги в долг. А на возврат их вряд ли стоило рассчитывать.

И вот теперь пьяницы покинули этот мир, но дом все еще был наполнен их призраками, хотя они давно уже не жили в нем, а сдавали особняк в аренду. Фиц не сомневался, что в груде бумаг где-нибудь в доме найдет договор.

Фиц нашел несколько огарков и зажег их. Мимо его ног пробежал мышонок, стремившийся поскорее скрыться в своей норе. Стены кухни были темными от копоти. Ни один уважающий себя повар не стал бы служить в этом доме. Даже увлечение энтомологией не заставило бы Фица полюбить клопов и тараканов, которых здесь было большое количество.

Он подумал о том, что ему следовало отвезти Пенни на квартиру, которую он снимал. Однако она располагалась на четвертом этаже доходного дома на окраине города. Наверняка там его подстерегали кредиторы. Никто и подумать не мог, что он явится в это заброшенное здание.

Оно совсем не походило на чистый уютный домик мисс Абигайль. Но теперь Фиц по крайней мере знал, что жилище мисс Огородницы — образец комфорта.

— Ничего не трогай, Пенни, — приказал он девочке и сходил за багажом.

Внеся в кухню саквояжи, Фиц снова навесил дверь и закрыл ее на засов.

— Я хочу к мисс Абигайль, — снова захныкала Пенни, оттопырив нижнюю губку и крепче прижимая к груди книжку, которую Абигайль великодушно назвала своим подарком.

Фиц не стал отчитывать ребенка за кражу, он сам в детстве воровал книжки с картинками и игрушки.

Фиц тоже хотел к мисс Абигайль. Он тосковал по ее звонкому смеху, по ее мелодичному голосу. Ему хотелось услышать от нее, что все не так уж плохо, что он сумеет привести дом в порядок. А после этих слов ободрения он взял бы мисс Абигайль на руки, отнес в спальню и нашел бы утешение в ее нежных объятиях.

Фиц вздохнул. Воображение слишком далеко увело его от реальности.

— Что бы сделала мисс Абигайль, увидев подобный беспорядок? — спросил он.

— Она сказала бы: «Тьфу, какая гадость!» — тут же ответила Пенни.

Фиц засмеялся.

— Ты абсолютно права, сокровище мое. Нам с тобой предстоит еще не раз произнести эти слова, прежде чем мы найдем место, где сможем приклонить головы. Захвати вон ту метлу. Боюсь, что нам придется прокладывать себе путь сквозь горы мусора к спальне.

Последний слуга, должно быть, покинул этот дом больше десяти лет назад.

Поднявшись на верхний этаж, Фиц увидел, что его отец и брат успели продать все, что было можно. На стенах сохранились следы от когда-то висевших здесь картин. Все вокруг было покрыто толстым слоем пыли и лондонской сажи. Дорогая атласная обивка стен была разорвана, обветшалая ткань от сырости и старости превратилась в лохмотья. Этот дом был построен еще в конце шестнадцатого века. Вскоре после его возведения Уикерли удостоились графского титула в награду за пиратский разбой на море, благодаря которому пополнялась королевская казна.

Сдать этот особняк в аренду теперь было немыслимо. На его восстановление пошло бы целое состояние. К сожалению, пиратство больше не приветствовалось, и Фиц не мог пойти по стопам своих предков, чтобы решить финансовые проблемы.

Хорошо, что Фиц и Пенни совсем недавно поели. Теперь ему нужно было всего лишь найти подходящую кровать для дочери. Он надеялся, что не все они в этом доме кишат клопами. Утром Фиц намеревался разыскать Квентина и попросить его взять бумаги на жеребца в качестве имущественного залога. Тот был деловым человеком, азартные игры и скачки его не интересовали. Однако он вряд ли отказался бы дать своему другу должным образом обеспеченную ссуду.

Бельевой шкаф оказался пустым. Кровати, похоже, были проданы. Все, кроме одной — такой огромной, что ее невозможно было вынести из дома, не разломав стены. Это была королевская кровать, на которой, по преданию, спал «веселый монарх» Карл Стюарт, имевший множество любовниц. Именно в период власти этой скандальной династии Уикерли получили титул графов Дэнкрофт. А затем трон перешел к скучным пассивным представителям Ганноверской династии. При них Уикерли были не в фаворе.

На этом ложе был замшевый матрас, в котором редко заводятся насекомые. Фиц бросил на него свой сюртук, а из жилета сделал импровизированную подушку.

— Без моего разрешения не ложись! — сказал он дочери.

Малышка была недовольна его словами.

— А мисс Абигайль говорит, что я должна больше спать!

— Но я не мисс Абигайль. Ты должна сначала поработать, а уже потом ложиться спать. Займись уборкой паутины и борьбой с тараканами!

— Не буду! Я хочу спать!

— Ну, в таком случае приляг на полчасика.

— Я буду спать столько, сколько захочу! — не уступала малышка.

Забравшись на кровать, она свернулась калачиком на сюртуке отца.

— В таком случае хотя бы туфли сними!

Пенни быстро села на кровати, стащила туфли и чулки и бросила их на пол, а затем сняла одежду и осталась в одной сорочке.

— Вот и все! — с довольным видом сказала она и закуталась в сюртук Фица.

Тот поднял с грязного пола ее одежду, аккуратно свернул и положил в огромный пустой шкаф. Мисс Мерриуэзер вряд ли понравилось бы упрямство и своеволие Пенни, однако она была дочерью одного из Уикерли. И это все объясняло. В их семье было не принято следовать приказам. Любой вызов встречал сопротивление.

Фиц решил, что на досуге как-нибудь поразмышляет на эту тему. А пока он должен был, не откладывая, вступить в тяжелую борьбу за существование.

Абигайль слишком устала и была перевозбуждена, поэтому почти не замечала деталей окружающей обстановки. Но бросавшиеся в глаза хрустальные люстры, мраморные полы, шелковая обивка стен и статуи, место которым было скорее в музее, нежели в жилом доме, не могли не произвести на нее впечатления.

Служанка по распоряжению маркизы проводила Абигайль в отведенную ей комнату для гостей. Это помещение тоже было роскошным. Стены были увешаны живописными полотнами в тяжелых позолоченных рамах. На старомодном столе, изготовленном в мастерской Чиппендейла, известного английского мастера мебельного искусства, стояли письменные приборы из оникса, рядом с позолоченной чернильницей лежали перья.

Тяжелые занавеси из темно-бордового бархата укрывали с четырех сторон кровать от несуществующих ветров. В комнате стоял удушливый запах угольного дыма, просачивавшийся в дом с улицы. Деревянный пол устилал большой ковер с цветочным узором.