Бархатная ночь - Джо Гудмэн Страница 21

Рис поморщился, гоня прочь мысли о златовласой девушке. Он не должен думать о ней сейчас. Проход расширился и перешел в маленькую пещеру. Рис миновал еще четыре пещеры, каждая из которых была больше предыдущей, прежде чем оказался перед той, где был убит Роберт Данн. Он не стал заходить туда, да и не мог этого сделать, так как был бы замечен неизвестными. Вход в пещеру загораживала большая каменная плита. Рядом лежал лом — можно было бы легко сдвинуть ее внутрь пещеры. Однако плита была установлена таким образом, что при малейшем нажатии с другой стороны откатывалась на место, блокируя выход. В этом случае из пещеры можно было выйти только на пляж. Рис проделывал этот опыт несколько раз, но даже с помощью инструментов ничего не добился. Плита неизменно возвращалась в первоначальное положение.

Рис не боялся, что кто-нибудь увидит свет его фонаря, — каменные стены служили надежным препятствием. Но в одной из стен было такое место, которое позволяло достаточно хорошо слышать, что говорится в соседней пещере. К сожалению, этот каменный мешок слишком искажал голос, и Рис с трудом понимал смысл разговора.

С того момента когда он увидел, что свет движется по направлению к летнему домику. Рис уже знал, что человек с фонарем направляется в пещеру. Незнакомец, видимо, не подозревал о слежке, но обладал здравым смыслом и не рисковал разговаривать со своими сообщниками на пляже. Действительно, пещера — самое надежное место, если, конечно, не знать о дефекте стены, а Рис был уверен, что о нем никто не знает. Сам он наткнулся на него после тщательных поисков.

Сколько людей находилось в пещере, определить было трудно. Рис смог различить лишь двух говорящих, да и то только потому, что один из них перемежал в разговоре французские и английские слова, а другой отвечал только по-английски. Возможно, там был еще кто-то, но разговаривали лишь эти двое. Покончив с приветствиями, они приступили к обсуждению вопроса, который заставил Риса охнуть от неожиданности.

Сначала Рис не верил своим ушам. Сообщники все время упоминали о каком-то альбоме. Но вскоре Рис уяснил суть дела. Речь шла об острове Эльба. Неизвестные говорили о побеге Наполеона с острова! Рис вспомнил, как он возмущался по поводу последнего задания. Ему казалось, что после почти годового затишья и в то время, как в Вене с трудом вырабатываются условия перемирия, абсурдно предполагать, что Наполеон может нарушить хрупкое равновесие сил и границ на континенте. Теперь до Риса дошло, что чиновники в министерстве имели все основания для беспокойства.

Существование заговора с целью освобождения Наполеона возмутило Риса, но еще больше испугало и взволновало то, что Даннелли стало местом встречи предателей.

Рис глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Несколько секунд он слышал только биение своего сердца. Затем, прижавшись ухом к стене пещеры, он с еще большим вниманием стал вслушиваться в разговор. Спор шел о деталях. Англичанин требовал подробностей, а француз снова и снова повторял, что ему больше нечего сказать. Видимо, Рис пропустил что-то важное в начале разговора, зато уловил слова «деньги» и «сторонники». Похоже, кто-то в Англии собирался помочь Наполеону покинуть Эльбу и захватить Францию, а возможно, и весь континент.

Это казалось слишком невероятным, каким-то дьявольским замыслом, чересчур изощренным для реальной жизни, но ведь совсем недавно правление Наполеона и его колоссальные завоевания были реальностью. Рис слушал еще минут десять, в течение которых, как он предполагал, произошла передача денег из рук в руки. И когда Рис решил, что все самое важное и существенное он уже узнал, англичанин спросил, когда следует ждать сообщений об успешном завершении дела. Француз ответил: «Sept se-maines». Семь недель! Рис быстро прикинул, что Наполеон должен быть освобожден в первую неделю марта.

Эти слова были самыми важными для Риса. Семь недель — достаточно долгий срок, чтобы министерству иностранных дел принять надлежащие меры и остановить побег, а ему, Рису Каннингу, — узнать имена участников той международной драмы, в которой он оказался замешан.

Решив удостовериться, что разговор действительно закончен, Рис подождал еще несколько минут, пока не стихли голоса сообщников, и тем же подземным ходом вернулся в дом. Он немного постоял на верхней ступеньке лестницы, чтобы восстановить дыхание, и снял сапоги. До сих пор он был достаточно осторожен, а сейчас тем более не должен оставлять следов грязной обуви, чтобы не навлечь на себя подозрения.

Вернувшись в спальню, Рис тут же подбежал к окну, надеясь рассмотреть возвращающегося к конюшне незнакомца. Но, как он и подозревал, этот человек уже успел скрыться. Рис подумал, что если бы он серьезнее отнесся к своему заданию, то никогда бы не спустился в подземный ход без оружия. Встреча с врагом бесполезна, если у тебя нет пистолета. Кроме того, если он будет убит — а Рис не мог отвергнуть эту возможность, — то, вероятно, никто не узнает о предстоящем побеге Наполеона.

Пауэлл разбудил его рано утром.

— Закрой эти проклятые шторы! — пробормотал Рис, зарываясь лицом в подушку.

Пауэлл почувствовал себя отмщенным за вчерашнее грубое поведение хозяина, но тем не менее не двинулся с места.

— Я думал, вы хотели покататься с леди Кенной, — заметил он.

Рис рывком сел и отбросил подушку в сторону.

— Она уже выехала?

— Только что. Я видел ее, когда заканчивал завтрак.

Рису отчаянно захотелось поехать с Кенной, но события прошлой ночи означали, что ему необходимо предпринять некоторые меры предосторожности. Прежде всего он должен поговорить с Николасом, и лучше бы Кенне не знать об этом разговоре. Рис посмотрел на Пауэлла, который в этот момент с удивлением рассматривал ведра с водой. Выражение замешательства на его лице дорогого стоило. Завернувшись в простыню, Рис поднялся с кровати и положил руку на плечо слуги, который за годы сражений стал ему больше чем брат.

— Ты не поверишь, какая у меня была ночь… — начал он свой рассказ.

К тому времени, когда Рис сел завтракать с Николасом, Пауэлл уже скакал с донесением в Лондон. Его отсутствие вряд ли будет замечено, думал Рис. Действительно, это было намного безопаснее, чем если бы он сам покинул Даннелли. Рис полностью доверял Пауэллу, который не раз доказывал, что он прежде всего солдат и только потом слуга.

Пытаясь привлечь внимание друга, Рис дотронулся до газеты, которую держал Николас:

— Ты уже прочитал все сплетни?

Ник добродушно рассмеялся и неторопливо свернул газету. Отложив ее в сторону, он взялся за чашку кофе.

— Ты надоеда, Рис. Еще большая, чем жена. По крайней мере ее я смог бы научить не беспокоить меня за завтраком.

— Теперь мне понятно, почему ты никак не женишься, — сухо заметил Рис. — Я знаю очень мало женщин, которые согласились бы на подобную дрессировку.

— Ты просто не знаком с теми, с кем надо, — ответил, смеясь, Николас. — Я обязательно представлю тебя нескольким, которые встретят тебя с распростертыми объятиями, и всего за несколько безделушек.