Так становятся звёздами. Часть 1 - Екатерина Оленева Страница 20

Стоило Эффидели закончить фразу, как Торн уставился на неё с таким выражением, что Гаитэ всерьёз начала беспокоиться, как бы он не ударил свою, не в меру болтливую, младшую сестрёнку.

— Госпожа, не могли бы вы оставить нас? — поспешила Гаитэ вмешаться, чтобы разрядить ситуацию. — Я хотела бы переговорить с вашим братом наедине.

Эффидель охотно выполнила желание подруги.

Взглянув на Торна, Гаитэ с трудом сдержала дрожь. Он казался таким громадным! Просто башня, сплетённая их твёрдых мышц и сухожилий. А какой ледяной взгляд? Нет, нельзя показывать, что она боится. Страх лишь спровоцирует новый конфликт.

— Тебе так не терпится попасть в мои жаркие объятия, женщина, что ты сама заявляешься, не дожидаясь официальных представлений? — с сарказмом процедил Торн.

— Я пришла потому, что считаю, что нам необходимо поговорить наедине.

В ответ раздался грубый издевательский смех:

— «Нам необходимо поговорить наедине», — передразнил он её. — О чём мне говорить с тобой, Тигриное отродье? Нужно было свернуть твою шею ещё в прошлую встречу и разом освободиться от твоей навязчивой персоны.

— Крайне неразумное решение, — твёрдо глядя в его одичалые глаза, произнесла Гаитэ. — Это лишь подбросило бы дров в костёр, что ваш отец пытается погасить и…

Он схватил её за плечи, сжимая их до боли:

— Прийти сюда с твоей стороны было глупо. Приезжать — глупо. Весь этот фарс с нашей свадьбой — сплошной идиотизм!

Самообладание Гаитэ тоже дало трещину:

— Что вы себе позволяете? Да если бы не обстоятельства, я бы предпочла любого другого лорда в Саркасоре, лишь бы это были не вы! Но только так я могу спастись сама и спасти моих людей — выйдя за вас замуж! Очень жаль, что ваш брат уже женат. Он-то не такой грубиян, как вы.

При упоминании брата Торн зарычал как дикий зверь. Судорога дикой ярости прошла по его лицу и… бесследно исчезла. Оно вновь приняло спокойное, безмятежное выражение.

— Я понимаю, — кивнул Торн. — Всё это я успел выслушать от отца несколько раз: свадьба Фальконэ и Рэйвдэйлов равняется миру. Что ж? Вынужден признать, во всём этом есть определённый смысл.

Гаитэ была удивлена тем, с какой быстротой у Торна поменялось настроение. Впрочем, это могло быть лишь следствием издёвки. Вероятнее всего, именно издёвкой это и было.

Скользнув от плеча к кисти, его рука сжала ладонь Гаитэ. Она была горячая, как раскалённая печка. Подтащив к кровати, он толкнул Гаитэ на неё:

— Пожалуйста, сядь.

Она вырвала руку, глядя возмущённо и испуганно:

— Сесть на вашу кровать?

— Я прошу вежливо, — всё та же злобная усмешка продолжала искажать его лицо. — Сядь! — прозвучало уже как приказ.

А ещё так, словно он втайне надеялся, что Гаитэ станет сопротивляться, тем самым дав ему право высвободить всех, просящихся на волю, демонов.

Гаитэ не стала его провоцировать. Она медленно села на кровать, с тревогой наблюдая за тем, как Торн запирает дверь на ключ. Как, крадучись, словно кошка, он быстро возвращается назад.

Отерев рукой блестящие бисеринки пота со лба, он опустился на корточки рядом.

— Когда мы с Сезаром были детьми, — произнёс Торн, — начали одну увлекательную игру. Знаешь, как она называется?

Гаитэ помотала головой в знак отрицания.

Торн улыбнулся ядовитой улыбкой:

— Соперничество. Это игра называется «соперничество». Видишь ли? Мы братья лишь по крови, но не по духу. Мы никогда не были с Сезаром близки. Наши бесконечные ссоры портили жизнь всем вокруг: родителям, слугам, сестре, просто случайным, не вовремя подвернувшимся под руку, людям. Мы постоянно проверяли, кто из нас сильнее. Сначала дрались на простых палках, с годами перешли на мечи. Сначала матери, потом оруженосцам не раз и не два приходилось разнимать нас. Отец всю жизнь пытался установить между мной и Сезаром неустойчивое перемирие, но даже он не в силах унять нашу вражду, что с годами лишь крепнет. Несмотря на то, что мы оба вышли из одного чрева, мы чужаки, несовместимые во всём. Сезар всегда хотел занять моё место — получить мои доспехи, мои земли, поиметь моих женщин. Ему мало того, что предназначено ему — он хочет моё. Чтобы мне не предназначалось это сразу же становится для него желанным.

Взгляд Торна медленно скользнул по фигуре Гаитэ.

— Даже если мне это не так уж и нужно — всё равно хочет. Годы идут, а детская игра не заканчивается. Лишь повышаются ставки.

Он казался больным, но его реакции, воспитанные войной и насилием, было молниеносными. Стремительно схватив Гаитэ за руки, он рывком завёл их над её головой, нарочно причиняя боль. От неожиданности она не смогла удержаться и вскрикнула, что явно ему пришлось только по вкусу:

— Эта мелкая гадина, моя драгоценная младшая сестрёнка, всегда бегает за Сезаром, словно сучка во время течки. Она готова ради него на всё. Скажи, Эффи уже подкатывала к тебе с разговорами о том, какой хороший Сезар и какой нехороший я?

— Пусти меня!

— Говори, — холодно требовал он.

— Перестань! Какие ответы ты хочешь от меня получить? Да какая разница, что мне предлагают Сезар или Эффи, если сам ты спишь и видишь, как от меня отделаться?

Его пальцы впились ей в подбородок, не давая возможности отвернуться от его жестоких глаз и приближающихся губ:

— А ты так рвёшься за меня замуж? — хохотнул он.

— Нет!

— Тебе всё равно? Что один брат? Что другой? Да?

— Да!

— И ты не хочешь ни одного из нас?

— Нет!

— Лгунья!

Гаитэ разозлилась:

— Вы оба — жестокие, бессердечные ублюдки! Ты ещё и с гнилым нутром! Кем нужно быть, чтобы желать тебя?!

Одним стремительным рывком Торн бросил её на кровать, упав сверху, прижимая всем телом.

— Повтори, что ты сказала?! Ну?!

— Пусти! Я закричу! Я буду звать на помощь! Это безбожно, зная о таком недуге, как у вас, вести себя подобным образом, обрекая других на те же муки!

Торн приподнялся на локтях, по-прежнему нависая над Гаитэ. Его тигриные глаза светились угрожающим, опасным светом.

— Как ты узнала? — тяжело дыша, прорычал он.

— О твоей болезни? Это несложно. Я ведь была не просто послушницей в монастыре — я исполняла обязанности Белого Лекаря. Так что признаки данного недуга мне так же хорошо известны, как признаки чумы или холеры.

— И, зная о моей позорной, хуже того, заразной болезни, ты согласилась выйти за меня замуж? — зло рассмеялся он. — Надеешься, что не дотяну до первой брачной ночи?

— Есть средство, что предохранит меня от заражения. Скажу больше, я и тебя могу исцелить. По-настоящему. Не так, как это делают лекари и шарлатаны.